Климатическая повестка: версия 2.0

Александра ПАНИНА
Член правления «Интер РАО», глава НС Ассоциации «Совет производителей электроэнергии и стратегических инвесторов электроэнергетики»

Введение

Ситуация с мировой пандемией и ее влияние на мировое экономическое развитие, ненадолго сместила фокус внимания к проблемам здравоохранения и социальной поддержки, однако, уже в начале 2021 года тема изменения климата и, как следствие, ESG-управления компаниями топливно-­энергетического комплекса, включая разработку требований по резкому снижению углеродного следа, в том числе от производства электрической энергии на традиционных видах топлива, опять вышла на первый план.
Объяснить это можно тем, что несмотря на вызванное эпидемией COVID‑19 кратковременное снижение уровня выбросов парниковых газов (далее – ПГ), в этом столетии мир, по экспертным оценкам, все еще движется к росту температуры, которая выше целей, определенных Парижским соглашением по ограничению глобального потепления до (1,5–2 °C ).
Анонсированный энергопереход Европейского союза (далее – ЕС) к климатически нейтральному уровню за счет достижения нулевых выбросов CO2 к 2050 году и введение трансграничного углеродного регулирования в ЕС, несут существенные риски для российских компаний, ориентированных на экспорт продукции, в связи с чем, ужесточение глобальной экологической и климатической повестки имеет для нашей страны особое значение.

Одновременно с этим электроэнергетический сектор как в зарубежных странах, так и в России, после взрывного роста инноваций и технологических открытий, оказался в совершенно новой для себя ситуации. Передовые технологии, такие как искусственный интеллект и большие данные, блокчейн и разработки в области ВИЭ-генерации, заставляют традиционную генерацию пересматривать устоявшиеся как производственные, так и рыночные бизнес-­модели.
Всё это вынуждает электроэнергетику России развиваться в крайне динамичной среде. Энергокомпании в этом контексте, в первую очередь, прибегают к операционному улучшению своей производственной деятельности, во вторую – к углеродной компенсации за счет сертификации своей продукции, в третью – к готовности в изменении баланса производства в сторону ВИЭ.
Планируемое в ближайшее время внедрение низкоуглеродных сертификатов в России, т. е. признание атомных электростанций и гидроэлектростанций низкоуглеродными источниками энергии, в ситуации ужесточения экологических требований позволит нашей стране сохранить лидерство на международном уровне. Для этого необходимо использовать конкурентное преимущество российской энергосистемы, в которой высока доля выработки «чистой» электроэнергии имеющихся АЭС и ГЭС.

Климатическая повестка в мире

Большинство стран мира к настоящему времени обозначили свои климатические цели и обязательства по сокращению выбросов парниковых газов на международном уровне: в определяемых на национальном уровне вкладах в рамках Парижского соглашения. Некоторые страны идут дальше, заявляя о стремлении к углеродной нейтральности, то есть достижению нулевых чистых выбросов углекислого газа.
Парижское соглашение закрепило, что развитым странам «следует продолжать выполнять ведущую роль путем установления целевых показателей абсолютного сокращения выбросов в масштабах всей экономики», но обязательства развивающихся стран отличает большое разнообразие.
Из 190 сторон Парижского соглашения большинство (74 страны) сформулировало свои обязательства по снижению выбросов парниковых газов относительно инерционного сценария (сценарные цели); 61 страна, включая Россию и ЕС, зафиксировали абсолютные цели (в процентах к базовому году) и еще 8 – обозначили целевой уровень выбросов ПГ, к которому они стремятся; 25 стран заявили только действия, направленные на сокращение выбросов, и еще 13 – косвенные цели, не привязанные напрямую к выбросам парниковых газов; 9 стран сфокусированы на относительных показателях сокращения выбросов ПГ, как правило, на единицу ВВП (относительные цели). Кроме того, у многих стран, наряду с безусловными, есть условные цели, которые могут быть достигнуты при оказании им финансовой помощи.

Согласно докладу ЮНЕП  в 2020 году, разрыв в объеме наблюдаемых выбросов парниковых газов и выбросов парниковых газов, соответствующих целям Парижского соглашения, несмотря на ожидаемое снижение, продолжил расти.
Экспертное сообщество отмечает, что текущие цели на 2030 год в рамках Парижского соглашения приведут к росту глобальной температуры на 3,2 °C к концу XXI века. По оценке Трекера климатических действий (Climate Action Tracker), при реализации всех заявленных национальных мер потепление к концу века составит 2,9 °C (против 3,6 °C в 2015 году).
По данным Всемирного банка, по состоянию на ноябрь 2020 года в мире насчитывалось 64 инициативы углеродного ценообразования, из которых 33 можно отнести к углеродным налогам и 31 – к системам торговли квотами на выбросы парниковых газов (СТК).
Такими инициативами охвачено 46 стран (включая страны ЕС) и 35 субнациональных юрисдикций (отдельные штаты США, провинции в Канаде, области в Китае и т. д.). Действующие или планируемые к вводу инициативы углеродного ценообразования в мире покрывают порядка 12 млрд т СО2‑экв. (около 22 % мировых выбросов ПГ).

Касательно европейских стран, европейский парламент одобрил цель полного нулевого выброса парниковых газов к 2050 году в резолюции от 14 марта 2019 года об изменении климата.
В марте 2020 года Европейская комиссия представила проект закона о климате, который должен сделать ЕС к 2050 году климатически нейтральным. В ноябре 2020 года Европейская комиссия представила Стратегию ЕС в области морских возобновляемых источников энергии, согласно положениям которой, предполагается увеличение установленной мощности морских ветроэнергетических установок в Европе с нынешнего уровня 12 ГВт до 60 ГВт к 2030 году и до 300 ГВт к 2050 году.
Внедрение обязательных систем углеродного ценообразования является одной из наиболее кардинальных мер с точки зрения достижения целей сокращения выбросов ПГ.
В 2020 году в ЕС сформировались планы по введению трансграничного углеродного регулирования, что выносит вопрос углеродного ценообразования на международный уровень и создает риски для российских экспортеров, поставляющих продукцию в ЕС.
Форма ввода углеродного регулирования, способ взимания и методика расчета такого «сбора» еще неизвестны. Многие российские и иностранные эксперты считают углеродный налог способом ЕС профинансировать собственный энергопереход на ВИЭ.
Например, в США, которые существенно влияют как на политическую, так и на экологическую повестку в мире, на текущий момент возникли разногласия относительно дальнейшего отказа от углеродной энергетики в пользу ВИЭ после случившегося энергетического коллапса в крупнейшем энергетическом центре страны – Техасе, где зимой 2021 года цены на электроэнергию подскочили в 300 раз до значений более 9 000 $/МВт·ч.

При этом в ЕС, несмотря на негативный эффект от пандемии COVID‑19, распространившийся на все отрасли мировой экономики, котировки фьючерсов на выбросы углерода продолжали расти в течение 2021 года во многом благодаря последовательной климатической повестке ЕС, направленной на сокращение выбросов. Так, например, котировки фьючерсов на квоты СО2 в Европе достигли исторического максимума 14.05.2021 г., зафиксировавшись на отметке 56,9 евро/т и продемонстрировав рост в размере 55 % c начала года. По мнению аналитиков, ближайшая цель для котировок квот на выбросы составляет 60 евро/т, а к 2030 году фьючерсы СО2 могут достичь отметки 70 евро/т.

Климатическая повестка в России

Россия приняла на себя обязательства, согласно которым в период с 2013 по 2020 год будет обеспечено сокращение объема выбросов парниковых газов до уровня не более 75 % объема указанных выбросов в 1990 году (указ Президента РФ от 30.09.2013 г. № 752).
Россия не согласна с европейской оценкой, настаивая, например, на том, что при расчете углеродного сбора никак не учитывается площадь лесов в России и их вклад в поглощение углекислого газа. Не совпадают также мнения о том, какую энергию можно считать чистой.
Так, в период с 2021 по 2030 год нашей страной планируется обеспечить сокращение объема выбросов парниковых газов до 70 % относительно уровня 1990 года с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов и иных экосистем и при условии устойчивого и сбалансированного социально-­экономического развития – в целях реализации Парижского соглашения (указ Президента Российской Федерации от 04.11.2020 г. № 666). Эта же цель установлена на международном уровне (первый ОНУВ  в рамках Парижского соглашения).

Действующая Климатическая доктрина утверждена распоряжением Президента РФ от 17.12.2009 г. № 861‑рп «О Климатической доктрине Российской Федерации». Климатическая доктрина закрепила приоритет национальных интересов при разработке и реализации политики в области климата, но драйвером ее текущего развития выступает международная повестка и климатические инициативы основных торговых партнеров России (прежде всего, ЕС).
В октябре 2020 года Советом безопасности Российской Федерации по экологической безопасности в целях актуализации Климатическая доктрина была расширена. До 2020 года действовал комплексный план реализации Климатической доктрины Российской Федерации на период до 2020 года (распоряжение Правительства Российской Федерации от 25.04.2011 г. № 730‑р). В настоящее время ожидается формирование комплексного плана реализации Климатической доктрины на период до 2030 года.
Последствия изменения климата отнесены к вызовам в Стратегии экологической безопасности Российской Федерации на период до 2025 года (указ Президента Российской Федерации от 19.04.2017 г. № 176).
В настоящий момент выделяется несколько направлений уменьшения углеродности для российской энергетики:
повышение энергоэффективности путем замены паросилового оборудования на аналогичное с улучшением показателей производства со снижением удельного расхода условного топлива на 10 гут/кВт·ч или 3 %;
повышение энергоэффективности путём перевода оборудования с паросилового цикла на парогазовый со снижением удельного расхода условного топлива до 30 % (310÷240 гут/кВт·ч);
перевод оборудования на комбинированную выработку тепла и электроэнергии (ТЭЦ);
признание низкоуглеродных сертификатов РФ на территории ЕС (законопроект находится в Правительстве РФ) и прикрепление основных экспортеров к производителям таких сертификатов.
Все эти направления в настоящее время уже реализуются или будут реализовываться, в том числе, в рамках программы модернизации генерирующего оборудования.
Согласно отчетным данным Министерства экономического развития России, ВВП по итогам 2019 года составил 110 046,05 млрд руб­лей (более 1,6 трлн долларов по курсу на 01/2019 г.), при этом, объем экспорта товаров в номинальном выражении – 419,9 млрд долларов или 24,7 % к ВВП (в том числе минеральные продукты, в том числе топливно-­энергетические товары 268,8 млрд долларов или 17 % к ВВП).
Несмотря на то, что базовый вариант прогноза товарной структуры экспорта в 2021–2023 гг. Министерства экономического развития России составлен с учетом снижения доли топливно-­энергетических товаров на 9 %, минеральные продукты традиционно останутся основой российского экспорта, тенденции к изменению сырьевой ориентации отсутствуют.
В тоже время, в российской электроэнергетике исторически сложилась высокая доля низкоуглеродной генерации – ГЭС, АЭС и другие виды ВИЭ (малые ГЭС, ВЭС, СЭС), которые составляют около 40 % всей выработки электроэнергии, что в абсолютном выражении достигает более 400 млн кВт·ч ежегодно. Таким образом, с учетом доли экспорта товаров в ВВП страны (24,7 %), можно констатировать, что весь объем товарной продукции, производимой в России и поставляемой на экспорт, вырабатывается с помощью низкоуглеродной энергетики, даже несмотря на то, что к 2035 году, согласно Энергетической стратегии РФ до 2035 года, доля ВИЭ составит около 4 % и этот уровень серьезно ниже, чем прогнозы зарубежных стран – США, Китай, Швеция к 2040 году – (33÷35)%, Германия 68 %, Франция 29 %.

Сертификаты

Многие международные стандарты и аналитические центры рекомендуют потребителям приобретать исключительно сертифицированную чистую электроэнергию. Для подтверждения происхождения электроэнергии существуют инструменты отслеживания происхождения электроэнергии. Наиболее распространенными и широко используемыми являются гарантии происхождения (Guarantees of Origin, GO) и сертификаты, подтверждающие выработку возобновляемой энергии (Renewable Energy Certificates, REC).
Международной маркировкой электричества, полученного из ВИЭ, является ЭКОэнергия (EKOenergy). ЭКОэнергия работает с системой гарантий происхождения и со стандартом REC (международный стандарт происхождения энергии). ЭКОэнергия устанавливает дополнительные критерии, подтверждающие, что производство электроэнергии не наносит ущерба окружающей среде.
В США потребителям доступна маркировка Green-­E, которая также является дополнением к системе сертификатов отслеживания. В Австралии существует аккредитованная государством маркировка Green Power.
В целях минимизации рисков снижения экспортного потенциала Минэнерго России был разработан и находится на финальном этапе согласования в Правительстве Российской Федерации проект федерального закона о введении в России сертификатов происхождения электрической энергии (низкоуглеродные сертификаты). На основе этого закона Минэнерго и Правительство России будут работать с органами ЕС по признанию наших сертификатов в Европе.
Необходимо доказать, что российская электроэнергия соответствует всем стандартам чистой энергии, имеет очень низкий углеродный след и не подлежит обложению «углеродным налогом». Таким образом, сложившаяся ситуация создает для российской экономики не только угрозы, но и возможности.
В части введения сертификатов происхождения электрической энергии на внутреннем рынке необходимо отметить, что они должны соответствовать международным стандартам, чтобы сертификаты РФ принимались за рубежом, и, в тоже время, не увеличивали совокупную себестоимость экспортируемой электроэнергии, так как в текущих условиях поддержка «зеленых» генерирующих объектов (ВИЭ, крупные ГЭС) осуществляется в рамках платежа за мощность на оптовом рынке.
В рамках вышеуказанного законопроекта определено, что низкоуглеродный сертификат – электронный документ, выдаваемый по факту производства электрической энергии с использованием атомной энергии и (или) с использованием возобновляемых источников энергии на квалифицированном генерирующем объекте (солнечные, ветровые и ГЭС). Таким образом, прослеживается однозначная государственная позиция о том, что использование атомной генерации в рамках энергоперехода и снижения выбросов парниковых газов экологически приемлемо и допустимо к использованию.
В настоящее время появились сторонники российской позиции по признанию атомной генерации приемлемым источником энергии. Так, в марте 2021 года 46 неправительственных организаций из 18 стран обратились к председателю Европейской комиссии Урсуле фон дер Ляйен о включении атомной энергии в таксономию ЕС по устойчивым энергетическим инвестициям, в связи с тем, что исключение атомной энергетики будет способствовать реализации стратегии, которая «явно неадекватна» для декарбонизации экономики ЕС. Уже в апреле 2021 года 7 стран (Франция, Чехия, Польша, Румыния, Венгрия, Словакия и Словения) во главе с Францией, располагающей одним из самых больших парков АЭС, обратились с официальным письмом в Европейскую комиссию и выступили против тотального запрета АЭС с требованиями приравнять атомную энергетику к низкоуглеродным технологиям, так как озабочены тем, что существующая политика ЕС сильно ограничивает право входящих в него государств на выбор между различными источниками энергии и определение собственной структуры энергопотребления, а также намерениями причислить АЭС к «грязным» видам получения энергии, от которых необходимо избавиться как можно скорее.
Данная позиция в итоге нашла поддержку у экспертов Европейской комиссии: специализированная рабочая группа ЕК пришла к выводу, что атомная энергетика не наносит существенного вреда окружающей среде . По общему уровню воздействия на окружающую среду атомная энергетика лучше или сопоставима с ВИЭ при учёте углеродоёмкости всего цикла отрасли, а не только выработки энергии. Однако окончательного решения о признании АЭС допустимо экологичными в ЕС пока не принято, ранее против этого выступала, в частности, Германия.
Тем не менее, по состоянию на текущий момент в ЕС не существует отдельного сертификата на энергию, произведенную на АЭС, но, в частности, в Нидерландах маркировка соответствующей энергии осуществляется с помощью сертификатов для неустойчивой энергетики (ископаемое топливо и ядерная энергия – labelling certificates for non-sustainable energy for fossil fuel-based and nuclear energy). Кроме того, в Великобритании действуют обязательства по использованию неископаемого топлива (non-fossil fuel obligation, NFFO), требующие от операторов распределительных сетей покупать электроэнергию из секторов ядерной энергетики и возобновляемых источников энергии, но в последние годы приоритет переходит к первоочередной закупке у ВИЭ. В Японии для сертификации атомной энергии появился сертификат неископаемой энергии (NFV) – одна из новейших форм сертификатов, который может быть выдан низкоуглеродным источникам энергии, таким как возобновляемая или ядерная энергия, и может быть продан на Японской бирже электроэнергии (JEPX). Ранее эти сертификаты были доступны только для электроэнергии, произведенной по схеме льготных тарифов (FIT) (возобновляемые источники энергии).

В экономическом отношении низкоуглеродный сертификат – это форма представления и участия в рыночном обороте набора («пакета») прав, обусловленных совокупностью позитивных экологических, социальных и других общественно значимых эффектов, которыми сопровождается производство указанного в сертификате количества (объёма) электроэнергии. Полученные эффекты заключаются, прежде всего, в более низком, по сравнению со сжиганием ископаемого топлива, уровне негативного антропогенного воздействия на окружающую среду и здоровье человека, повышении качества жизни населения.
Приобретение сертификатов является правом, но не обязанностью владельцев квалифицированных генерирующих объектов.
Сертификат является объектом гражданских прав: до погашения или истечения срока его действия он может свободно отчуждаться и переходить от одного лица к другому любыми способами, которые допускает гражданское законодательство; сертификаты будут находиться в свободном обращении; выдача низкоуглеродных сертификатов будет производиться в добровольном порядке по заявлению собственника низкоуглеродного источника энергии. Кроме того, сертификаты позволят их владельцам подтвердить выполнение международных требований по потреблению низкоуглеродной электрической энергии.
В перспективе рассматривается возможность организации взаимного признания сертификатов для их обращения на зарубежных рынках, в том числе в странах-­членах ЕС.

Выводы

После спада потребления, вызванного пандемией COVID‑19, правительства нескольких стран призывают к экологическому восстановлению с упором на добавление мощностей возобновляемых источников энергии и поэтапный отказ от традиционной энергетики. Климатическая повестка сегодня уже не воспринимается информационным шумом.
На этом фоне производство электроэнергии продолжает оставаться одним из основных источников выбросов парниковых газов и тем энергетическим компаниям, которые еще не приступили к реализации мероприятий в сфере устойчивого развития настоятельно рекомендуется максимально оперативно начать их сокращать.
Таким образом, сегодняшнее понимание энергоперехода и климатической повестки не стоит ограничивать технологической трансформацией отдельных секторов энергетики. Это, в первую очередь, глобальный переход от углеродного следа к низкоуглеродному, совершенно новый взгляд на традиционный подход к управлению и развитию энергетических систем.
Регуляторы, формирующие стратегические программы развития экономики, начинают пересматривать свои приоритеты и создают стимулирующие сигналы к развитию «зеленой» экономики с привлечением международного сообщества для решения климатических проблем, обращая внимание, что глобальное развитие должно быть не просто «зелёным», но и устойчивым для всех без исключения стран.
В настоящих условиях Россия имеет все шансы стать заметным игроком на мировом рынке новой энергетики.