Главными проблемами введения ценового потолка на нефть могут стать: отсутствие правового механизма его применения, обязательная международная солидарность при его введении, отсутствие единого контролирующего органа и системы вторичных санкций, сообщил партнер адвокатского бюро NSP и эксперт в области санкционного права Сергей Гландин «Энергетической политике».
«Сегодня пока нет методики определения ценового потолка на российскую нефть, несмотря на наличие в восьмом санкционном пакете ЕС против России правового механизма по ограничению цен на нефть и нефтепродукты из России с 5 декабря 2022 года и 5 февраля 2023 года соответственно. До 5 декабря ЕС должен определиться с методикой определения цены нефти либо глобальной, либо внутри ЕС», – пояснил он.
«При этом в документах восьмого санкционного пакета ЕС есть послабления, изъятия и исключения ранее принятых санкционных ограничений для собственных резидентов и третьих стран. В частности, в нем есть нормы о том, что предельная цена нефти и нефтепродуктов вообще может быть не определена и может не применяться. То есть Евросоюз оставил себе простор не применять ценовой предел в том случае, если не будет международной солидарности покупки российской нефти или нефтепродуктов по цене ниже или равной ценовому пределу, а также если ценовые потолки будут противоречить интересам стран-членов ЕС», – подчеркнул эксперт.
«Впереди зимние холода, и для ЕС наличие таких ограничений может стать основанием защитить своих граждан и не применять собственные ограничения на этот период. Это может быть повернуто вспять, если ряд членов ЕС начнут добиваться отмены или корректировки нормы о ценовых потолках», – пояснил С. Гландин.
«Самая большая сложность введения ценовых потолков в том, что его соблюдение в третьих странах невозможно контролировать, только на уровне тех резидентов Евросоюза, которые будут готовы соблюдать его добровольно. Главное препятствие – отсутствие механизма вторичных санкций и даже единого контролирующего органа, отвечающего за ввод, послабление и снятия санкций, как американский OFAC», – подчеркнул он.
Еще одним вопросом введения ценового потолка может стать вопрос о том, кто конкретно покупает и продает данную нефть и в какой юрисдикции этот покупатель находится. «Если США или ЕС начнут не на словах, а на деле вводить механизм вторичных санкций за покупку российской нефти, есть опасность, что третьи страны откажутся ее приобретать. Так, например, угроза применить вторичные санкции против банков, которые обслуживают российские карты «Мир», заставила Турцию отказаться от работы с этой системой. Но и с этим не все так просто. Нефть покупают не власти стран, а юридические лица. Компания может быть зарегистрирована в Лондоне или Сингапуре, но работать в Индии или странах Африки. Чаще всего, это международные трейдеры, которые поставляют топливо разным странам», – пояснил юрист.
Но даже вторичные санкции можно обойти при наличие политической воли. Так, находящийся под санкциями Иран создал собственную национальную страховую компанию, отвечающую за защиту поставок нефтяных грузов. Одновременно он договорился с Китаем на государственном уровне о взаимном признании легитимности таких услуг.
Наличие у покупателей и поставщиков долгосрочных договоров на поставку нефти и нефтепродуктов. Заключенных до 24 февраля, санкции обойти не поможет. «После вступления в силу санкций участники сделки могут объявить о форс-мажоре на основании появление новой регулирующей нормы», – отметил эксперт.
О оценкам экспертов введение ценового потолка может привести к падению российского экспорта нефти, как минимум, на 15%.
«Введение Европейским Союзом в восьмом пакете санкций потолка цен на российскую нефть и ограничения на транспортировку и страхование нефти, поставляемой в третьи страны, может теоретически уменьшить экспорт нефти из России, как минимум, на 15% в месяц от уровня сентября 2022 года. Основная часть поставок может быть перенаправлена на азиатские рынки, но для этого придется фрахтовать танкеры в Азии и пользоваться услугами их страховщиков», – отмечает стратег «Арикапитал» Сергей Суверов,:
«А вот российский экспорт нефтепродуктов может пострадать больше, чем экспорт сырой нефти», – отметил он.