Сергей ЧЕРНАВСКИЙ
Главный научный сотрудник ЦЭМИ РАН,
д. э. н., к. т. н.
Е-mail: sergeichernavsky@mail.ru
Введение
В последние годы несколько антропогенных угроз комфортной жизни людей на Земле и существованию человечества, ранее казавшиеся гипотетическими и отдаленными, приобрели реальные очертания.
Во-первых, сокращаются и постепенно истощаются запасы нефти и природного газа. Нефть и природный газ становятся все более дорогостоящими, а для некоторых потребителей очень дорогими, но трудно заменимыми другими видами энергии.
В энергетических балансах многих стран – членов ООН (а это практически все страны мира) спрос на нефть и газ не покрывается сегодня их собственными запасами. Приходится импортировать эти полезные ископаемые по ценам, завышенным из-за неконкурентности рынков.
Если истощение природных источников нефти и газа для всей совокупности стран мира – дело все же отдаленного будущего (возможно, порядка 80–100 лет) (см., например, Велихов, Гагаринский, Субботин, Цибульский, 2006, с. 16), то для многих государств, в том числе, развитых, – это проблема вчерашнего дня. Таким образом, первая угроза всему человечеству (в отдаленной перспективе) и многим странам (в среднесрочной перспективе) – это «энергетический голод».
Во-вторых, эмпирически установлено значительное расширение на Земле территорий, на которых наблюдается формирование экстремально дискомфортных для человека условий жизни, а также увеличение частоты и амплитуды природных катаклизмов (таяние ледников, наводнения, штормы, бури, ураганы, торнадо, продолжительные засухи, экстремально высокие температуры окружающего воздуха и т. п.). Многочисленными исследованиями и расчетами климатических математических моделей установлено, что наблюдаемые экстремальные феномены в атмосфере и гидросфере Земли скоррелированы с антропогенными выбросами парниковых газов. Их основными эмитентами являются энергетические установки, сжигающие органическое топливо. Таким образом, вторая угроза всему человечеству – потепление климата на Земле.
Полностью предотвратить претворение этих двух угроз в реальную жизнь невозможно. Действительно, даже если рост численности населения Земли будет полностью остановлен, поддержание комфортного проживания в течение сотен лет примерно 8 млрд людей, а по некоторым оценкам отдаленного будущего – 10–15 млрд чел. (Бабаев, Демин, Ильин и др., 1981, с. 22–23; Велихов, Гагаринский, Субботин, Цибульский, 2006, с. 12) потребует огромного количества первичной энергии, превосходящей мировые запасы нефти и газа.

Источник: «Росэнергоатом»
Когда‑то казалось, что человечество выручит уголь, запасов которого на Земле хватит на сотни лет. Однако из-за нарастающей угрозы потепления климата «угольная» траектория, скорее всего, будет так или иначе заблокирована мировым сообществом. К тому же пока нет оснований надеяться на то, что удастся с приемлемыми затратами «захоронить» на Земле тот поистине огромный объем двуокиси углерода, который будут выбрасывать в атмосферу предприятия энергетического сектора мировой экономики, обеспечивающие ее энергией, получаемой при сжигании угля.
Не все аналитики признавали и признают серьезность угроз истощения на Земле природных источников энергии и потепления климата , несмотря на теоретические и эмпирические аргументы в пользу этих сценариев. Это не только тормозит разработку мер противодействия рассматриваемым угрозам, но и мешает координации усилий всех стран, направленных на смягчение нежелательных для человечества последствий данных угроз. В последние годы под влиянием наблюдаемых феноменов в атмосфере и гидросфере Земли количество людей и стран в мире, которые признают эти угрозы реальными, а не спекулятивными, значительно увеличилось. Для их смягчения предпринимаются дополнительные усилия.
В качестве приоритетных направлений, которые могут существенно смягчить или даже купировать «вредность» указанных угроз человечеству, сейчас рассматриваются:
широкомасштабное использование нетрадиционных возобновляемых источников энергии (НВИЭ), в палитре которых наибольшее внимание уделяется освоению ветровой энергии, преобразованию солнечного света и извлечению энергии из биотоплива (в некоторых странах приоритетны другие ВИЭ, например, в Исландии – геотермальные воды);
широкомасштабное развитие ядерной энергетики.
Исследованию перспектив НВИЭ сегодня посвящается наибольшее количество работ. Это объясняется, во‑первых, огромными успехами инженеров и дизайнеров, которым удалось добиться впечатляющего снижения издержек производства электроэнергии и тепла на ветряных и солнечных электростанциях, а также на теплостанциях, использующих солнечную энергию и биотопливо. Во-вторых, использование НВИЭ снижает зависимость энергетического сектора страны – импортера энергии от других стран, так как для энергоснабжения утилизируются только собственные источники НВИЭ. В-третьих, НВИЭ могут обеспечить в рамках вычислимых ограничений устойчивость энергоснабжения на очень отдаленную перспективу, когда большинство других природных источников энергии, доступных стране, уже истощатся. В-четвертых, использование таких источников энергии, как ветер, солнечный свет, тепло геотермальных вод, океанские и морские приливы непосредственно не влекут за собой эмиссию парниковых газов и, соответственно, помогают смягчению угрозы потепления климата на Земле.
Хотя для реализации проектов энергоустановок, использующих НВИЭ, часто все еще прибегают к субсидиям, уже реализовано много локализованных рентабельных энергетических проектов.
При анализе перспектив использования ядерной энергетики (ЯЭ) как инструмента, способного смягчить угрозы наступления «энергетического голода» и потепления климата на Земле, следует обратить внимание, что она производит не только энергию, но и делящиеся изотопы урана и плутония. Они, в свою очередь, могут служить материалами для использования в секторе здравоохранения и для изготовления ядерного вооружения. При этом вещества для вооружения могут производиться как системой приготовления топлива для АЭС (путем обогащения природного урана), так и в ядерных реакторах. Приоритетность и структура производимых продуктов зависит от цели реализованного проекта. В известном Манхэттенском проекте производство делящихся изотопов было основным, а производство энергии – попутным продуктом.
В современных АЭС с реакторами на тепловых нейтронах производство энергии, как правило, – основной продукт. Ценность производимых делящихся материалов зависит от того, как они используются.

Источник: Аркадий Сухонин / «Росатом»
Если выгруженное из ядерного реактора отработанное топливо не перерабатывается, а складируется в специальных хранилищах, то полученные в ядерном реакторе делящиеся материалы – это отходы производства электроэнергии на АЭС. В этом случае широкое применение АЭС играет только роль инструмента, противостоящего угрозе потепления климата. А роль инструмента, смягчающего в отдаленной перспективе угрозу «энергетического голода», она сыграть уже не сможет. Использование ядерной энергетики как инструмента смягчения угрозы потепления климата ограничено объемами запасов изотопа урана‑235 в ураносодержащих природных материалах.
Если выгруженное отработанное топливо будет перерабатываться с сепарацией из него делящихся материалов, тогда АЭС становится производителем трёх продуктов: электроэнергии, тепла и делящихся материалов.
Если полученные ядерные материалы будут использоваться для изготовления топлива, загружаемого в АЭС, ядерная энергетика может сыграть роль инструмента, смягчающего (даже в отдаленной перспективе) как угрозу истощения источников первичной энергии, так и угрозу глобального потепления климата.
В подавляющем большинстве работ, посвященных развитию ядерной энергетики, ее функции ограничиваются производством электроэнергии.
Если исходить из того, что ядерная энергетика производит в качестве полезного продукта только энергию, некоторые решения, которые были приняты странами и международными организациями, придется оценить как нерациональные. Например, нерациональным будет выглядеть вступление в МАГАТЭ многих стран, которые не только не строят, но и не планируют строить АЭС. Нерациональным при таком подходе представляется также строительство АЭС в странах с изобилием запасов нефти и газа. Однако если исходить из того, что атомная энергетика производит не только электроэнергию, но и делящиеся материалы, которые могут быть использованы для ядерного вооружения и в сфере здравоохранения, то приведенные выше решения представляются уже вполне рациональными.
Решение использовать энергию, извлекаемую из ядерного топлива с помощью ядерных реакций, для производства электроэнергии возникло только через несколько лет после того, как в Манхеттенском проекте была решена его основная задача – создание атомной бомбы. В ходе выполнения этого проекта удалось создать и технику обогащения природного урана до требуемых уровней, и управляемые цепные ядерные реакции деления ядер урана‑235 и плутония и поглощения нейтронов с образованием делящихся изотопов плутония.
С развитием энергетического направления утилизации тепла ядерных реакций деления урана и плутония у стран, электроэнергетический баланс которых был дефицитен, появилась обоснованная надежда на то, что электроснабжение их экономики в недалеком будущем будет осуществляться атомными электростанциями .

Источник: Управление информации и общественных связей Смоленской АЭС
Значимость этого развития событий для человечества проявилась не сразу. Но в 1960‑х – начале 1970‑х гг. (благодаря использованию экономии издержек при повышении единичной мощности энергоблоков) в США, СССР, Японии, Англии, Франции, ФРГ удалось снизить удельные (на 1 кВт·ч) издержки на АЭС с реакторами на тепловых («медленных») нейтронах ниже удельных издержек ТЭС на органическом топливе (в базовой зоне электрических нагрузок). Правда, из-за ограниченности запасов делящегося изотопа урана‑235 в природном уране (его содержание в природном уране составляет 0,7%, остальные 99,3% составляет неделящийся уран‑238) нельзя было ожидать, что АЭС, в составе которых будут только реакторы на тепловых нейтронах, смогут в течение многих десятков лет удовлетворять спрос всех активных экономических агентов на энергию.
Однако в 1960‑е – 1970‑е гг. были изобретены и разработаны АЭС с реакторами на быстрых нейтронах (в СССР ядерный реактор с быстрым реактором-размножителем БН‑350 был введен в эксплуатацию в 1973 г., а с БН‑800 – в 2022 г.). В них изотопы урана‑238 трансформируются в делящиеся изотопы плутония, благодаря чему запасы первичной энергии, содержащейся в природном уране, могут увеличиться в десятки раз.
Многие разработчики быстрых реакторов ожидали, что в проектах АЭС с быстрыми реакторами-размножителями, как и в АЭС с реакторами на тепловых нейтронах, тоже удастся значительно снизить удельные издержки производства электроэнергии. В соответствии с этими ожиданиями большинство аналитиков, проектирующих развитие энергоснабжения, прогнозировали, что двухкомпонентные системы, состоящие из АЭС с реакторами на тепловых и быстрых нейтронах, вытеснят в долгосрочной перспективе тепловые электростанции (ТЭС) на органическом топливе не только из базовой, но и из полупиковой зон графиков электрической нагрузки, так что «никакой “энергетический тупик” нам не угрожает» (Александров, 1981, с. 4).
Уверенность в способности с помощью АЭС с тепловыми и быстрыми реакторами предотвратить наступление «энергетического голода» у многих аналитиков в 1960‑х – 1970‑х гг. была столь велика, что в качестве главной задачи объявлялось «создание такой структуры ядерной энергетики, которая будет обеспечена топливом на неограниченное время» (Александров, 1981, с. 4).
Такой структурой должна была бы стать композиция АЭС с реакторами на тепловых и быстрых нейтронах. Для определения параметров функционирования двухкомпонентной системы, с помощью которой может быть решена задача топливоснабжения системы АЭС, утилизирующей уран‑238 для производства электроэнергии, стали разрабатывать экономико-математические модели (Чернавский, 1980; Чернавский, 2023, с. 56–147, с. 214–229). Расчеты показали, что использование двухкомпонентной структуры АЭС продлевает «жизнь» энергетического сектора на несколько десятков лет. Для того, чтобы продлить энергоснабжение человечества на сотни лет, структура ядерной энергетики, как основная система, снабжающая человечество энергией, должна быть дополнена электростанциями с термоядерными реакторами. По мнению А. П. Александрова (Александров, 1981, с. 4–5), такое дополнение приведет к тому, что ядерная энергетика, дополненная АЭС с термоядерными реакторами, «сможет обеспечить энергией все виды энергопотребления на неограниченное время». Однако удастся ли людям до наступления «энергетического голода» освоить производство энергии с помощью термоядерных установок – вопрос, на который сейчас нет уверенного ответа.
В этих обстоятельствах целесообразно рассмотреть развитие атомной промышленности в качестве направления, смягчающего угрозы наступления в отдаленной перспективе «энергетического голода».
О проблемах смягчения угрозы «энергетического голода»
Возможность того, что человечеству придется когда‑то в будущем решать проблему «энергетического голода», стала приниматься во внимание сравнительно недавно. Ведь на протяжении тысячелетий на Земле жило относительно небольшое количество людей, и масштаб потребления людьми энергии из природных источников был незначительным. Манипулируя природными веществами, они стали изобретать, создавать и совершенствовать искусственные (созданные не природой, а человеком) вещества, конструкции и системы. С их помощью жизнь на Земле становилась в целом разнообразней, комфортней и более продолжительной.
Изобретение и практическое освоение новых технических устройств в сфере энергоснабжения позволяли увеличивать объемы энергопотребления и вносить новые «краски» в палитры как природных веществ, так и видов энергии, используемых человеком для получения необходимой ему энергии.
Основной формой изменения палитры источников первичной энергии был не энергопереход (с полной заменой устаревшего или иссякшего источника энергии новым источником), а добавление в энергетический баланс новых видов энергоресурсов.
Со временем палитры источников первичной и вторичной энергии и спецификации их потребителей расширялись. Так, в конце XIX века были изобретены виды энергии, которых не было в природе, освоено производство их носителей и технических устройств, где происходила их утилизация (водяной пар и паровая машина, электроэнергия и электростанции, двигатели внутреннего сгорания и моторные топлива. Некоторые из этих изобретений совершенно изменили дизайн искусственных систем, созданных людьми. С изобретением и освоением новых видов вторичной энергии выросла сложность искусственного мира. Особую роль в ускорении изменений и модернизаций сыграли электроэнергия и химические вещества, получаемые из нефтепродуктов и природного газа. Резко повысился уровень комфорта жизни людей.
Сегодня в перечне источников первичной энергии в энергетическом балансе достаточно крупной страны входят несколько видов органического топлива (различные виды угля, нефть, природный газ, гидроэнергия, природный уран), большое количество энергоносителей вторичной энергии (угольные брикеты, нефтепродукты, в числе которых автобензин, керосин, котельно-печное топливо и пр., электроэнергия, горячая вода для систем горячего водоснабжения и отопления и др.). При этом при переработке энергоресурсов в энергию появляются новые направления использования сырья.
Нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ), сепарируя нефть на компоненты, являются не только энергоснабжающими экономическими агентами – производителями котельно-печного топлива для выработки тепла и электроэнергии, а также моторного топлива (бензина, керосина, дизельного топлива и др.) для транспорта. Они еще производят продукцию для предприятий химической, металлургической, военной, деревообрабатывающей промышленности, для домашних хозяйств, сельского хозяйства и пр.
Предприятия, перерабатывающие нефтяной попутный газ (НПГ), не только снабжают электростанции сухим отбензиненным газом (близким по составу к природному газу), но и производят обширный ассортимент товаров для предприятий химической промышленности.
В ядерной энергетике начинает широко использоваться производство изотопов для медицины, химии, производства новых материалов и др. целей, что расширяет возможный арсенал продукции АЭС.
Так что среди потребителей, например, углеводородов есть множество экономических агентов, покупающих газ и нефтепродукты для неэнергетической утилизации и конкурирующих с предприятиями, использующими эти природные энергоресурсы для производства энергии. Если такие «неэнергетические» покупатели природных ресурсов окажутся успешными и широкомасштабными участниками рынков, перспектива «энергетического голода» может оказаться гораздо более близкой во времени, чем прогнозируется сегодня. Можно ожидать, что при таком развитии событий укрепится стремление человечества развивать ядерную энергетику как инструмент, смягчающего угрозу «энергетического голода» (особенно при снижении ценности производства ею делящихся материалов, направляемых на изготовление вооружения).
Вместе с тем в конце XX века произошло значительное ускорение численности живущих на Земле людей (таблица 1).

Источник: рассчитано автором по данным ООН. URL: https://www.un.org/ru/global-issues/population
Так, для того чтобы число живущих на Земле людей достигло 1 млрд, человечеству понадобились многие тысячелетия (это произошло в 1804 г.), для прироста населения мира еще на 1 млрд – 123 года, с 2 до 3 млрд – уже 33 года, а с 7 до 8 млрд, согласно данным, приведенным в таблице 1, – только 11 лет.
В 1960‑х гг. появился еще один фактор, который в перспективе (правда, довольно отдаленной) мог бы стать одной из причин ускоренного истощения традиционных природных источников энергии. Этот фактор – интенсивная деколонизация в Африке и Азии. Колонии трансформировались в независимые государства (так, в 1960 г. в Африке появилось 17 новых государств!). Довольно скоро в них стали формироваться запросы на установление примерно таких же стандартов качества жизни, которые были достигнуты в развитых странах. Отвечая на эти запросы, во многих новых странах (а также и в уже существовавших развивающихся странах) стали разрабатывать стратегии «догоняющего развития». Их реализация была сопряжена с необходимостью расширения экономического пространства для роста искусственного мира. Это приближает перспективу истощения природных источников энергии во всем мире.
У стран, закупавших нефть на мировом рынке, после 1973 г. появились экономические ограничения импорта энергетических ресурсов – ОПЕК многократно повысил цену нефти, после чего импорт энергоресурсов стал для многих стран весьма обременительным.
ОПЕК с его политикой завышения цен нефти на мировом рынке (по сравнению с предельными издержками нефтеснабжения) стал парадоксальным союзником расширения пространства, где стали строить АЭС (Чернавский, 2023, с. 38–55). Инициированные ОПЕК мировые энергетические кризисы просигналили всем потребителям органического топлива в мире, что «эпоха дешевой энергии» закончилась (Стырикович, 1980, с. 11). В результате увеличилась привлекательность АЭС как производителей электроэнергии в базовой части графика электрической нагрузки, а ядерной энергетики как инструмента, смягчающего угрозу появления дефицита первичной энергии во многих странах.
Казалось, в странах, где в электроэнергетическом балансе был дефицит запасов собственных источников первичной энергии, доминирование АЭС уже в 1970‑х гг. должно было стать реальностью. Однако этого не произошло. В некоторых странах программы строительства АЭС были приостановлены, а в ряде стран – отменены. Почему? Наиболее популярный ответ – мир был шокирован и напуган тремя катастрофическими авариями на АЭС США (1979 г.), СССР (1986 г.) и Японии (2011 г.). Шок проявлялся в том, что после каждой из этих аварий происходило торможение ранее принятых программ строительства АЭС и потеря части общественного благосостояния. Проекты развития ядерной энергетики как «денежные машины» становились неэффективными, и внимание инвесторов переключалось со строительства АЭС на другие направления смягчения угроз человечеству и, в первую очередь, на использование НВИЭ. В целом, казалось, можно было говорить о провале ожиданий широкомасштабного использования ядерной энергетики как инструмента смягчения в будущем «энергетического голода». Хотя по крайней мере, после аварии 1979 г. для такого заключения не было достаточных оснований.
Действительно, во время первой из упомянутых аварий на АЭС Three Mile Island в США расплавилось около 50% активной зоны, но выхода радиоактивности за пределы АЭС не произошло. Это дало основание некоторым специалистам считать, что атомная энергетика полностью подтвердила свою безопасность для населения и отлично справилась с задачей «не допустить выхода радиоактивности за пределы ядерного реактора или технологических помещений станции» (Сидоренко, 1988, с. 28).
Чтобы понять, почему, несмотря на этот сильный аргумент в пользу продолжения развития ядерной энергетики, произошел откат доверия инвесторов, регуляторов и населения к ней, надо вспомнить, что еще до сооружения первой АЭС (в 1954 г., в Обнинске) в Хиросиме и Нагасаки, а также многочисленными испытаниями атомных и водородных бомб было наглядно продемонстрировано, что ядерные реакции могут быть протекать в виде взрыва сокрушительной силы (что и было целью Манхеттенского проекта). После этого у многих людей не мог не возникнуть вопрос: не могут ли управляемые цепные ядерные реакции в реакторе АЭС выйти из-под контроля персонала и привести к расплавлению активной зоны и взрыву реактора?
Специалисты по ядерным реакторам в ответ на эти сомнения твердо отрицали возможность выхода из-под человеческого контроля ядерных реакций в ядерном реакторе. Их уверенность опиралась на доказанное наличие отрицательной обратной связи между температурой ядерного топлива и интенсивностью ядерной реакции. Поэтому ядерный реактор позиционировался как «внутренне безопасное» техническое устройство, в котором повышение температуры топлива снижает энерговыделение ядерной реакции, предотвращая не только взрыв реактора, но и расплавление активной зоны. Согласно этим представлениям, процессы, приводящие к разрушению активной зоны реактора, просто физически не могут возникнуть.
Это стало основанием для исключения из списка аварийных событий чрезвычайных ситуаций, в которых активная зона расплавляется. Такие физически невероятные события получили названия «запроектных» аварий. Поскольку «запроектные» аварии в реальной жизни считались физически невозможными, их, естественно, не учитывали при оценке безопасности работы реальных АЭС (Чернавский, 2023).
То, что ядерные реакции, несмотря на их физическую невозможность, осуществились на АЭС Three Mile Island (TMI) с расплавлением активной зоны, а на Чернобыльской АЭС (ЧАЭС) – со взрывом реактора, стало свидетельством того, что построенные человеком искусственные объекты (АЭС) оказались сложнее, чем полагали их создатели. Кроме того, выяснилось, что человек в созданной системе – это ее активный элемент, действия которого, во‑первых, трудно предсказуемы, а во‑вторых, могут оказаться драйверами катастрофических «запроектных» аварий.
Авария на АЭС Фукусима показала, что причиной «запроектной» аварии может стать не только недостаточная изученность созданного человеком объекта и непредсказуемость активности людей, действующих в созданном объекте (как на АЭС TMI и ЧАЭС), но и природные феномены большой разрушительной силы, которые при проектировании АЭС не рассматривались как возможные.
Таким образом, из-за непредсказуемой активности всех людей, действующих в ядерной энергетике, неполноты знания всех процессов, которые могут возникнуть в АЭС, и неопределенности природных феноменов, которые могут повлиять на атомные станции, составить при проектировании полный список возможных «запроектных» аварий вряд ли возможно. Как в этих обстоятельствах можно расценить ядерную энергетику как инструмент, смягчающий возможное «энергетическое голодание»?
Прежде всего, надо изменить сам подход к оценке этого инструмента. Если по тем или иным причинам в искусственной системе «запроектные» аварии с расплавлением активной зоны возможны, то следует стремиться не к созданию недостижимой «безопасной» системы, а к конструированию «приемлемой» системы (Чернавский, 1988, с. 3–25).
Именно этот критерий (приемлемость), видимо, используется на практике. Ведь после каждой из трех аварий на АЭС многим казалось, что «запроектная» авария делает использование ядерного топлива для производства электроэнергии неприемлемым. В большинстве стран «запроектная» авария не только тормозила и останавливала строительство АЭС, но и разрушала доверие инвесторов к атомной промышленности. Однако через какое‑то время в ряде стран, прежде всего, в тех, где уже накоплен опыт работы АЭС, снова «оживал» интерес к ядерной энергетике.
Так, через 20 лет после аварии на ЧАЭС, авторы исследования (Велихов, Гагаринский, Субботин, Цибульский, 2006, с. 88) указывали, что даже такие осторожные в оценках организации, как МАГАТЭ и МЭА ОЭСР, говорили о «ядерном ренессансе», который должен наступить в 2006–2007 гг. Авторы указанного исследования пришли к выводу, что «пока острого дефицита энергоресурсов не ощущалось, можно было искать дополнительные ресурсы в области возобновляемых источников, повышения энергоэффективности и других «полумер», представляя это общественности в качестве пути решения проблемы [дефицита традиционных природных источников первичной энергии – С. Чернавский]. Но как только напряженность на энергетическом рынке приобрела реальные очертания, очевидным стал факт, что атомная энергетика – единственный существующий масштабный энергетический резерв» (там же, с. 89). Однако уже через 5 лет после того, как был сформулирован этот тезис, авария на АЭС Фукусима остановила объявленный и ожидавшийся ренессанс. Проходит еще 10 лет, и вот уже снова говорят о грядущем ядерном ренессансе, как направлении, способном смягчить и угрозу грядущего «энергетического голода», и угрозу потепления климата. При этом не говорится о том, что двухкомпонентная система исходит невозможности «запроектной» аварии с расплавлением активной зоны ядерных реакторов. Говоря о ядерном ренессансе, предпочитают в качестве аргумента использовать новый прогноз МАГАТЭ, согласно которому суммарная мощность АЭС в мире вырастет с сегодняшних 393 ГВт до 873 ГВт в 2050 г. (Анохин, 1922).
Ну что ж, если не произойдет очередная «запроектная» авария, то перспектива нового, на этот раз реального, ренессанса ядерной энергетики может воплотиться в жизнь. В этом случае с ростом мощности системы АЭС ядерная энергетика сыграет обе роли, значимые для развития человечества: как инструмент, который может смягчить «энергетический голод», и как инструмент, снижающий антропогенные выбросы в атмосферу парниковых газов.
После каждой «запроектной» аварии разрабатываются и реализуются меры, цель которых – избежать неконтролируемого операторами ядерных устройств развития цепных реакций, ведущих к расплавлению активной зоны реакторов. При этом, конечно, значительно возрастают издержки производства электроэнергии. Их рост может создать ситуацию, в которой издержки строительства и работы АЭС окажутся выше, чем у конкурентов – электростанции на органическом топливе или на НВИЭ. В таком случае, ядерный ренессанс может не состояться.
Кроме того, сохраняются угрозы формирования «запроектной» аварии, причиной которой могут оказаться:
– недостаточное знание людьми всех особенностей протекания управляемых цепных ядерных реакций деления в созданных человеком ядерных реакторах (примеры: аварии на АЭС TMI и ЧАЭС);
– появление ранее не наблюдавшихся в месте расположения ядерных технических устройств природных разрушительных феноменов, не рассмотренных в проектах (пример: авария на АЭС Фукусима);
– не предусмотренное проектными документами поведение людей, работающих на АЭС (примеры: аварии на АЭС TMI и ЧАЭС).
Полностью исключить «запроектные» аварии из перечня возможных событий пока нельзя. Так же пока невозможно составить спецификацию перечня «запроектных» аварий.
Естественно, возникает вопрос: приемлем ли для смягчения «энергетического голода» и потепления климата инструмент, при работе с которым могут возникнуть «запроектные» аварии? Ответ, конечно, должен быть дан страной, в которой реализуется программа развития ядерной энергетики. История реагирования стран на состоявшиеся в мире три «запроектные» аварии показала, что примерно для 32 стран, в которых продолжается эксплуатация (а в некоторых – и строительство) АЭС, претворение угроз «запроектных» аварий в реальную действительность не сгенерировали неопровержимых аргументов, «закрывающих» развитие АЭС. То есть, по крайней мере, в 32 странах АЭС считаются приемлемым инструментом, от использования которого ожидают:
– смягчения угрозы «энергетического голода»;
– снижения уровня энергозависимости от других стран и их объединений;
– смягчения угрозы потепления климата.
Нельзя исключать и того, что приемлемость системы ядерной энергетики может быть обусловлена стремлением страны (или только частью ее менеджмента) иметь в своем распоряжении ядерное вооружение. Это стремление может быть мотивировано, например, желанием обеспечить безопасность своей страны в атмосфере вооруженных межстрановых конфликтов, которые наблюдаются в мире после второй мировой войны и с которыми не могут справиться международные организации, созданные для предотвращения таких конфликтов.
Если для ряда стран ядерная энергетика – приемлемый инструмент для реализации своих целей, все‑таки большинство государств – членов ООН к этому инструменту пока не прибегают. Разумеется, их отношение может измениться, когда ядерная энергетика окажется единственной реальной возможностью решения насущных проблем, в том числе, и проблемы смягчения «энергетического голода», на что указывали авторы (Велихов, Гагаринский, Субботин, Цибульский, 2006, с. 89).
Однако те же авторы отмечают, что три «запроектные» аварии на АЭС вызвали кризис доверия общества к ядерной энергетике, который не удастся преодолеть на протяжении примерно двух поколений, то есть примерно в течение 50 лет <…>. Средний россиянин еще долго будет бояться практически безопасной для него радиации, чем действительно угрожающих здоровью во многих регионах отравленных воды и воздуха» (там же, с. 117–118). В то же время, по мнению авторов, «многие факты <…> демонстрируют очевидную тенденцию к расширению «сектора доверия» к ядерным технологиям» (там же, с. 119).
Эти интерпретации реальных фактов были сделаны в 2006 г. Однако сегодня, через 18 лет после приведенных оценок число стран, для которых АЭС стали приемлемой технологией производства электроэнергии, практически не увеличилось. Видимо, «стойкий иррациональный страх людей перед радиацией» (там же, с. 118) все‑таки оказался сильнее аргументов рационального подхода при оценивании приемлемости ядерной энергетики.
Причиной такого торможения в использовании АЭС как инструмента, смягчающего реальные угрозы человечеству, является парадоксальность наличия рациональных аргументов в «иррациональном страхе» перед широкомасштабным развитием энергетики. Каковы эти рациональные аргументы?
Во-первых, отсутствие полного перечня «запроектных» аварий, а также полного перечня причин, которыми эти аварии могут быть инициированы.
Во-вторых, наличие в системе ядерной энергетики людей (действия которых могут быть инициировать «запроектную» аварию), активность которых, вообще говоря, непредсказуема.
В-третьих, необоснованность применения теории вероятностей для оценки вероятности очень редких событий, по которым нет надежных статистических данных.
В-четвертых, невозможность получения оценки вреда, который может быть причинен «запроектной» аварией (это следствие предыдущего пункта).
В-пятых, поскольку при производстве электроэнергии ядерная энергия производит не только электроэнергию, но и делящиеся материалы, пригодные для изготовления вооружений с огромной разрушительной силой, широкомасштабное распространение АЭС повышает риск использования этих вооружений в непрекращающихся на Земле межстрановых конфликтах. Возникает новая глобальная угроза человечеству, эндогенная по своему происхождению, – повышение риска возникновения широкомасштабных войн, разрушающих тот искусственный мир, который был создан человеком для относительно комфортной жизни на Земле.
Таким образом, развитие ЯЭ может оказаться инструментом как смягчения, так и обострения угроз человечеству, и это – серьезный вызов всему аналитическому сообществу.