Сжиженные надежды: австралийский рынок СПГ в условиях энергоперехода

Арсений ПОГОСЯН
Обозреватель журнала «Энергетическая политика»
e-mail: pogosyanas@minenergo.gov.ru

Аннотация. Статья посвящена развитию проектов по производству сжиженного газа в Австралии. Подробно описывает процесс превращения страны в крупнейшего поставщика СПГ на мировой рынок. Большое внимание уделяется влиянию эпидемии коронавируса на мировой рынок СПГ и объемы австралийского экспорта. Отдельно в статье затрагивается вопрос о проблемах внутреннего рынка газа континента. Автор приходит к выводу, что постепенно на фоне мирового энергоперехода СПГ начинает уступать другим источникам энергии, таким как водород.
Ключевые слова: сжиженный природный газ, экспорт СПГ, инвестиции, производство водорода.

Abstract. The article is devoted to the development of projects for the production of liquefied gas in Australia. Describes in detail the process of the country’s transformation into the largest LNG supplier to the world market. Much attention is paid to the impact of the coronavirus epidemic on the global LNG market and the volume of Australian exports. Separately, the article touches on the problem of the continent’s internal gas market. The author comes to the conclusion that gradually, against the background of the global energy transition, LNG is beginning to yield to other energy sources such as hydrogen.
Keywords: liquefied natural gas, LNG export, investments, hydrogen production.

СПГ через призму пандемии

Вряд ли ­кто-либо мог предсказать еще в конце прошлого – начале этого года, какое масштабное влияние окажет пандемия COVID‑19 на все сферы мировой экономики – от производства сыра до добычи нефти и газа. Воодушевленные уверенно растущими на 9–12 % темпами потребления сжиженного газа транснациональные гиганты нефтегазовой промышленности и банки наперебой давали прогнозы по взрывному росту спроса на СПГ на 13–17 % в ближайшие несколько лет. Оптимизм поддерживал нарастающий глобальный тренд на использование «чистых» источников энергии, в первую очередь, природного газа. А затянувшийся период низких цен на нефть грозил дефицитом мощностей и превышением спроса на СПГ над предложением к 2022 году. Уже в 2019 году инвестиции в объекты по сжижению природного газа выросли на 12 % до рекордных $65 млрд, что давало основания ожидать увеличение мировых мощностей в будущем 2020 году еще на 16 %. Всего полгода жизни в 2020 году хватило для того, чтобы те же топовые аналитики стали давать прямо противоположные прогнозы.

Сегодня мировая индустрия СПГ находится в состоянии неопределённости – ключевое слово, применимое, вероятно, почти к любому товарному рынку. Если в 2019 году было объявлено о запуске сразу нескольких проектов в самых разных частях света (в США, Африке, России), то текущий год станет первым с 1998 года, когда не было принято ни одного финального инвестиционного решения по новым СПГ-проектам. Согласно данным Platts, падение мировых цен на газ спровоцировало массовый перенос ввода новых мощностей по сжижению. В итоге, 2020 год имеет все шансы стать наиболее шоковым для газовых рынков за последние десятилетия – как с точки зрения падения спроса и цены, так и интереса инвесторов к обожествляемому на протяжении последних 5–6 лет рынку СПГ. Только за первые полгода 2020 года мировое потребление природного газа снизилось на 4 %, а по итогам года падение может удержаться, если покупатели не активизируют закупки СПГ в зимний период и таким образом не поддержат хотя бы объемы продаж газа. В начале года, как отмечал глава Global Gas Market Research Кристи Крамер, падение было менее очевидным – мировой спрос на газ падал только на 2 % в месяц в связи с устойчивой потребностью в газе ряда промышленных секторов, прежде всего электростанций и ТЭЦ. Фактор коронавируса стал более ясным только в ситуации перенасыщенного газового рынка, что уже повторяет в общих чертах ситуацию мирового нефтяного рынка.

Наиболее чувствительными к «просевшей» цене на спотовом рынке СПГ оказалось несколько американских проектов: Freeport LNG, Golden Pass, Texas LNG и Cameron, операторы которых вынуждены были отложить принятие окончательных инвестрешений, ранее планировавшихся на 2020 год. На данный момент на стадии строительства находится суммарно 123 млн т мощностей – а это, все же, один из самых высоких показателей за последние 20 лет.
Восстановление рынка откладывается также из-за больших запасов газа в ПХГ европейских стран и медленного восстановления спроса со стороны промышленности. Владельцы СПГ уже привыкли к ранее «запасным» отказам покупателей от поставок – с февраля ряд китайских, а затем и индийских импортеров начал отказываться от ранее заключенных контрактов на получение СПГ. По сообщениям СМИ, под объявление форс-мажора попали даже поставки трейдинговой «дочки» «Газпрома» в адрес индийской GAIL.
Впрочем, уже с августа 2020 года спотовые азиатские цены начали постепенно выравниваться, чему были обязаны нескольким австралийским заводам – крупнейший в мире плавучий СПГ-завод Prelude FLNG и Gorgon LNG – продлившим свой период ремонта и тем самым снизив предложение на рынке. Назвать синхронный отказ от выхода из ремонтов картельным сговором ради повышения цен было бы, вероятно, преувеличением, но сам факт неоспорим – всего несколько заводов общей мощностью до 20 млн тонн в далекой Австралии способны сыграть значительную роль для глобального рынка оборотом в 300 млн тонн.

Примерить майку лидера

Несмотря на относительную уединенность на карте мира, Австралия прочно и давно обосновалась в мировом ТЭКе. В недавнем прошлом «угольная королева», она постепенно диверсифицирует свой экспорт, завоевывая новые рынки от СПГ к возобновляемой энергетике и производству водорода. С нефтью Австралии не повезло – в структуре углеводородных запасов нефть занимает лишь 30 %. При этом большая часть запасов относится к трудноизвлекаемым (около 441,8 млн тонн). Добыча нефти в стране не превышает 0,3 млн баррелей в сутки. В итоге Австралия выбрала газ своим новым «козырем» в борьбе за иностранного покупателя. Так, доказанные запасы газа за последние 10 лет, по данным BP Statistical Review 2020, выросли на 50 % – до 2,4 трлн кубометров с 1,6 трлн в 1999 году. Эти объемы включают в том числе разведанные запасы нетрадиционного газа из угольных пластов (CSG, также называемый метаном угольных пластов). Кроме того, Австралия занимает седьмое место в мире по запасам сланцевого газа, объемы которых достигает 12,2 трлн кубометров.

Большая часть этого газа (до 80 %) приходится на морские месторождения, расположенные вокруг континента. «Сланцевая революция», в значительной степени повлиявшая на глобальный нефтяной рынок, сделала Австралию одним из лидеров мировой газодобычи – с 2009 года производство газа в стране выросло втрое – с 46,7 млрд кубометров до 153,5 млрд кубометров – сопоставимая динамика была только у Ирана.
В стране можно выделить три основных газовых провинции:
— Западная Австралия. Поставки газа осуществляются с промысловых комплексов шельфового бассейна Carnarvon. Это более 64 % газа для всего экспортируемого СПГ;
— Северная территория. Шельфовый бассейн Bonaparte и континентальный Amadeus, занимающих в добыче до 2 %;
— Восточная и Южная Австралия. К ней относятся шельфовые бассейны Gippsland (доля в добыче около 11 %), Otway (около 5 %) и Bass, а также континентальные Cooper/Eromanga (5 %) и Bowen/Surat).
Одним из главных препятствий развития газовой промышленности континента является изолированность этих газовых провинций как друг от друга, так и от мест непосредственного потребления на континенте.
Еще порядка 11 % добычи обеспечивает метан угольных пластов, добываемого на северо-­востоке страны. Добыча метана ­чем-то похожа на добычу сланцевого газа – бурить нужно много, так как производительность скважин низкая. При условии, что технологии добычи метана подешевеют или же цены на СПГ вырастут, Австралия имеет все шансы нарастить свою газовую добычу еще на 60 млрд кубометров за счет использования CSG.
Австралия экспортирует сжиженный природный газ (СПГ) с 1989 года, но ее появление в качестве лидера мирового СПГ-экспорта было примерно так же неожиданно, как и появление в сентябре 2016 года претендента на покупку «Башнефти» австралийца Владимира Джамирзе. Австралийцы не считались крупными инвесторами в СПГ, находясь в тени американских проектов. Но в 2014 году аналитики Oxford Institute for Energy Studies осторожно предсказали Австралии лидерство на мировом СПГ-рынке уже к 2018 году с мощностью в 87 млн тонн. Эксперты ошиблись всего на год. В 2019 году Австралия наконец обогнала неизменного лидера – Катар – и стала крупнейшим экспортером СПГ с производством в 78 млн тонн СПГ – против 75 млн тонн у Катара. Такому росту страна обязана появлением с десятка новых терминалов СПГ по всему континенту, в том числе на восточном рынке.
Большинство газовых запасов Австралии залегают на дне Индийского океана близ северо-­западного побережья страны. Это далеко от крупнейших городов страны, но близко от крупнейших импортеров – Японии, Южной Кореи, Китая и Индии. Именно по этой причине инвесторы верят в Австралию и инвестируют в ее проекты огромные средства. Так, в проект Pluto, разрабатываемый компанией Woodside, вложено 11 млрд долларов, а в проект Gorgon, реализуемый такими гигантами как Chevron, Exxon Mobil и Shell, – более 50 млрд долларов. В течение последних 5–7 лет эти же мировые гиганты успешно избавились от относительно крупных НПЗ на территории Австралии – из-за взрывного роста СПГ-рынка инвестиции в нефтедобычу Австралии заметно падают.
К началу 2020 года на территории страны было построено и работало 10 крупных СПГ-заводов общей мощностью в 88 млн тонн в разных частях континента. Несмотря на то, что запуск многих из них пришелся на 2016–2018 гг., то есть на период низких цен на нефть (цены на австралийский СПГ привязаны к нефтяным), все они были запущены в срок и сохраняют высокий уровень бронирования мощностей – от 70 до 90 % по состоянию на первую половину 2020 года. Только по двум проектам на сегодня окончательное инвестиционное решение было сдвинуто на 2021 год в свете пандемии – это плавучий СПГ-завод Scarborought FLNG и вторая линия проекта Pluto. В феврале, еще до глобальной пандемии и обрушения цен, была временно остановлена работа плавучего Prelude FLNG.

Внешние успехи и внутренние проблемы

Традиционным рынком для Австралии с середины 2010‑х стала Япония – растущие потребности страны восходящего солнца в дешевом газе не могли быть полностью удовлетворены Россией. Япония активно искала газ и в других регионах. В 2017 году на Японию приходилось более 50 % от всего экспорта СПГ из Австралии, при этом Китай занимал тогда меньше трети (28 %).
Постепенно, со вводом все новых проектов, Австралия начинает заключать все больше долгосрочных контрактов с Китаем, в течение десятилетий закупающем на континенте каменный уголь.

За предыдущие десять лет потребности Поднебесной в газе постоянно растут. Если в 2009 году Китай, по данным BP, потреблял не более 8 млрд кубометров газа в виде СПГ, то в 2019 году объем дошел уже до 84,8 млрд кубометров. К этому моменту Австралия обеспечивала до половины всей потребности Поднебесной в импортном СПГ – почти по 40 млрд кубометров ушло в Китай и в Японию.
Такой интерес Австралии к Поднебесной объясняется не только крупным конкурентным рынком, но и заинтересованностью инвесторов в австралийском газе. Китайская госкомпания CNOOC, к примеру, профинансировала строительство Curtis LNG. Всего в период с 2014 по 2019 год в австралийские СПГ-проекты было инвестировано, по разным оценкам, от 180 до более чем 200 млрд долларов. Кроме того, ожидается, что импорт СПГ в Японию в долгосрочной перспективе будет постепенно снижаться, что зависит от возобновления работы ядерных мощностей.

Между тем, интересы транснациональных корпораций, представляющих китайский народ, начинают переходить дорогу и, по факту, угрожать энергетической безопасности самой Австралии, что, в свою очередь, представляет большую опасность в том числе для сохранения экспорта СПГ на высоком уровне.
Вслед за ростом добычи газа, что логично, рос не только его экспорт, но и внутреннее потребление – с 29 млрд кубометров в 2009 году до 54 млрд кубометров в 2019‑м. Хотя почти две трети электроэнергии в Австралии продолжает вырабатываться на угле, доля газа в генерации неуклонно растет.
Парадоксально, но вместе с ростом газовой генерации растет и недовольство населения. Большая часть газа восточных пластов – это сланцевые и нетрадиционные формации CSG, проводимые компаниями гидроразрывы пласта и другие операции уже вызвали ряд социальных и экологических проблем, в результате чего разведка нетрадиционного газа была запрещена в нескольких штатах.
Главная проблема внутреннего рынка материка состоит в обособленности трех регионов добычи газа. В результате, снижение поставок газа населению в одном регионе добычи не может быть компенсировано поставками из другого региона. Вслед за ценами на экспортный СПГ в 2017–2019 годах внутренние розничные цены на газ также выросли почти вдвое, что привело к росту цен на электроэнергию для населения. Бывали случаи, когда стоимость газа на внутреннем рынке становилась выше, чем по экспортным контрактам в Японию. Чтобы сгладить ситуацию, правительство делает все возможное для реформирования газового рынка. Цель состоит в том, чтобы сделать более прозрачным механизм ценообразования на газ и демонополизировать газовую инфраструктуру. Протяженность газопроводов в стране достигает 47 тыс. км, но их основная часть принадлежит нескольким компаниям, что приводит к непрозрачным ценам на транспортировку газа. Вместе с тем, у страны-­лидера по экспорту сжиженного газа уже начинают появляться проекты по приемным СПГ-терминалам.

Пока правительство не найдет подходящего выхода, в Австралии будет сохраняться ситуация конкуренции за газ между внутренним потребителем и потребителем из стран АТР. Сохранение статус-кво невозможно – из-за недостатка газа в 2016 году страна столкнулась, к примеру, с отключением электроэнергии в штате Южная Австралия. В ноябре компания Woodside – оператор North West Shelf LNG – допустила вероятность сценария, при котором придется начать отключения линий сжижения на его заводе из-за недостатка сырьевого газа. В этой ситуации населению остается надеяться только на себя – и массово закупать солнечные панели, благодаря опять же Китаю, заметно упавшие в цене в последние несколько лет.

СПГ уходит в тень

На этом фоне 2020 год становится хорошим поводом для Австралии протестировать и пересмотреть подход к работе на глобальном СПГ-рынке, вероятно, теряющей пальму первенства. В сентябре Министерство промышленности, науки, энергетики и ресурсов Австралии сообщило в своем ежеквартальном вестнике ресурсов и энергетики о падении экспорта СПГ на 12 % в годовом исчислении. Более того, согласно отчету, некоторые покупатели воспользовались своим правом сократить закупки по контрактам примерно на 10 %. Ранее, до наступления пандемии, департамент прогнозировал рост экспорта СПГ Австралией до 81,3 млн тонн. Теперь же ожидается, что экспорт СПГ из Австралии сократится с 78 млн тонн в 2019 году на 2 млн тонн – до 76 млн тонн в 2020 году. По мнению властей, перспективы следующей волны инвестиций в австралийские проекты СПГ все еще туманны из-за слабой рыночной конъюнктуры, приводящей к отсрочкам по принятию инвестиционных решений и сокращению капитальных затрат. Изменится не только поведение правительства и компаний, но и их спонсоров: чем крупнее проект – тем сложнее будет получить необходимое банковское финансирование, если только он не имеет мощной государственной поддержки.
Как альтернатива, австралийские региональные власти рассматривают новые источники энергии в качестве перспективного экспортного продукта, а именно – водород. Так, в Австралии уже успешно работает целая агломерация установок ВИЭ мощностью 23 ГВт, производящих чистый водород с помощью процесса электролиза из воды. Параллельно, японская компания Kawasaki подготовила проект по производству водорода из дешевого бурого угля методом газификации. При этом производство будет оснащено специальными уловителями углерода. Наконец, австралийская компания Global Energy Ventures подготовила проект водородного танкера, который сейчас согласуется с экспертами. Если все получится, то уже через несколько лет Австралия выйдет на новый свободный от конкуренции водородный рынок, перспективы которого еще только предстоит посчитать.