«Мы не сидели сложа руки и предприняли активные действия по поиску альтернативных запчастей»

Жанна СЕДОВА
Генеральный директор ПАО «Энел Россия»

– Вы стали генеральным директором компании «Энел Россия», наверное, в самый сложный период ее работы. Насколько тяжело было взять на себя такую ответственность, как удается справляться и какие первоочередные задачи Вы перед собой ставите?

В текущей ситуации нашей первоочередной задачей безусловно является обеспечение работоспособности не только нашей компании, но и всего электроэнергетического сектора в целом. В связи с тем, что Евросоюз 15 марта 2022 года принял четвертый санкционный пакет, в рамках которого появился запрет на инвестиции в российский энергетический сектор, головным офисам иностранных энергокомпаний стало запрещено оказывать ­какие-либо услуги и поставлять в Россию новое оборудование. И мы, как и вся электроэнергетическая отрасль, столкнулись с проблемами, связанными с импортозамещением и реинжинирингом. Однако, любые сложности порождают и новые возможности, дают стимул для развития российской экономики. Для преодоления этих трудностей мы решили переориентироваться на новые направления, в частности, написали запросы в торгово-­промышленные палаты Китая, Турции, Ирана, ОАЭ, составили перечни запасных частей, которые необходимо поставить для электрооборудования.
Что касаемо того, не просто ли сейчас взять ответственность за работу компании, то да, конечно, сложно. Однако назначение меня, юриста, именно в санкционное время несмотря на то, что моя кандидатура давно находится в кадровом резерве компании, продиктовано необходимостью разбираться и уметь лавировать между санкционными режимами.

– Как отсутствие иностранного менеджмента и иностранных членов совета директоров отразилось на работе компании?

Так получилось, что к моменту начала спецоперации иностранцев в органах управления компании уже практически не было, кроме бывшего генерального директора и еще одного менеджера, отвечавшего за капитальное строительство. Так что санкции не оказали серьезного влияния на работу компании.
Если говорить о совете директоров, здесь необходимо пояснение. Евросоюз запретил оказывать услуги энергокомпаниям, под этот запрет попадает и оказание услуг иностранными физическими лицами, в том числе членами совета директоров и генеральным директором. Здесь, как я уже рассказывала на Петербургском международном юридическом форуме, возникла коллизия правопорядков, когда иностранным членам совета директоров и генеральному директору пришлось выбирать между двумя правопорядками: места гражданства и места деятельности. С точки зрения права, это однопорядковые ценности, поэтому выбор делается по принципу наименьшего вреда для гражданина. Понятно, что наименьший вред гражданам Евросоюза причиняется, если они выбирают правила места своего гражданства.
Плюс, нужно понимать, что санкционные списки обновляются. Контрагенты, с которыми ты обязан заключить договор, начинают попадать под санкции, голосовать по таким сделкам иностранные члены совета директоров не могут. В итоге было принято абсолютно грамотное решение, связанное с заменой совета директоров.
Сейчас наша компания соответствует «бриллиантовым стандартам» кодекса корпоративного управления, когда все члены совета директоров являются независимыми. Выбор был сделан в пользу только граждан России, у которых нет иных гражданств, нет никаких связей с иностранными государствами.

– То, что Вы ­все-таки юрист, а не энергетик, сказывается на работе?

Я работаю в энергетике уже более 17 лет. Еще до реформы РАО «ЕЭС России» начала работать в «Пермэнерго», потом в ТГК‑9, откуда перешла в ОГК‑4 (сейчас – «Юнипро»). В 2010 году меня пригласили работать в «Энел Россия» на позицию заместителя генерального директора по правовым вопросам. Компания как раз нуждалась в моих знаниях международного права, поскольку я юрист-­международник и, будучи доцентом кафедры Российского государственного университета правосудия, до сих пор преподаю международное частное право.
Конечно, юрист до конца не может разбираться в технических параметрах, да это и не его задача. Однако у меня были судебные процессы, связанные с очень сложными технологическими спорами. Мы обжаловали акты расследований причин аварий, так что пришлось разбираться и в лопатках, и в газовых турбинах, и чем цилиндр низкого давления отличается от цилиндра высокого давления. Поэтому основная база у меня есть. Что же касается ­каких-то новых бизнес-­процессов или аспектов деятельности, с которыми я ранее не сталкивалась, я в этом вопросе полностью полагаюсь на свою высокопрофессиональную команду. Это слаженный коллектив, где работают грамотные, стрессоустойчивые люди, которые в сложных условиях переходного периода, смены акционера, остаются в команде.

– В конце сентября стало известно, что президент России подписал распоряжение, разрешающее «ЛУКОЙЛу» и «Газпромбанк-­Фрезия» приобрести долю Enel в «Энел Россия». Как будет проходить дальнейший процесс оформления сделки и когда сделка может быть закрыта?

Ранее в рамках общего регулирования необходима была выдача разрешений правительственной комиссией по контролю за осуществлением иностранных инвестиций. Но Указ Президента Российской Федерации от 5 августа ввел специальное, я бы даже сказала, чрезвычайное правовое регулирование для сделок по покупке/продаже иностранными собственниками долей в объектах ТЭК и установил, что компании, которые будут получать данное разрешение, должны быть включены в специальный перечень.
Согласно новым требованиям, с точки зрения правового регулирования, процесс одобрения должен быть таким: разрешение президента РФ, одобрение правительственной комиссии по контролю за осуществлением иностранных инвестиций, в котором должны быть прописаны условия, разрешающие сделку, потом – разрешение Федеральной антимонопольной службы РФ. Учитывая, как много разрешений необходимо получить, их формализация требует времени.

– Как в текущих условиях складывается работа компании? Есть ли проблемы с импортным оборудованием?

Как я уже сказала, с самого начала мы не сидели сложа руки и сразу предприняли активные действия по поиску альтернативных запасных частей. Плюс мы получили от государства меры поддержки, например, необходимые части оборудования были включены в перечень товаров, разрешенных для параллельного импорта.
Кроме того, по мере возможности мы занимаемся реинжинирингом.

– Как говорят специалисты, реинжиниринг тесно связан с вопросами патентного права. Например, на часть оборудования, которая прошла реинжиниринг, патенты были оформлены в России, что не дает возможность их использовать. Сталкивается ли компания с этими проблемами?

Сейчас проблем нет. Возможно, потом, когда экономическая ситуация стабилизируется, могут начаться юридические разбирательства именно в связи с патентом.
Однако патентные споры были и раньше, еще до ситуации с санкционным оборудованием, которое запрещено к поставкам на территорию России. У нас есть знаменитое дело «Фолтер» против «Энел Россия». Компания «Фолтер» обратилась к нам с претензией, что мы использовали воздушные фильтры, которые были ими запатентованы. Ранее эта компания выиграла по аналогичному делу у Курганской ТЭЦ, и, расхрабрившись, пошла против, так сказать, «гигантов» – «Энел Россия», «Татэнерго» и других, навязывая патентное соглашение. Нам стало понятно, что это патентный троллинг. Запатентованная компанией «Фолтер» технология была разработана и использовалась производителями фильтров задолго до регистрации «Фолтером» патента. Вероятно, технологию могли просто позаимствовать и запатентовать. Причем запатентовали ее тоже безграмотно. Мы оспорили патент, связанные с ним пункты исключены из дела, с чем «Фолтер» согласился, в итоге сейчас дело рассыпается.
Почему я так подробно об этом рассказываю? Потому что считаю, что такую информацию необходимо делать публичной, чтобы защитить энергорынок от патентного троллинга.

– Какая доля оборудования, используемого компанией, уже замещена российскими аналогами, какая доля еще импортного?

Конечно, процент иностранного оборудования на станциях довольно высокий, однако являясь российской энергокомпанией, у нас, безусловно, много оборудования, которое было произведено отечественными предприятиями.
Если обратиться к истории, то следует отметить, что реформа РАО «ЕЭС России» задумывалась не только для того, чтобы разделить естественные энергетические монополии по четырем технологическим признакам, но и для того, чтобы привлечь иностранные инвестиции, почему и были проданы государственные пакеты компаниям Fortum, E.ON и Enel, как крупнейшим мировым энергетическим концернам.

Привлечение иностранных инвестиций было связано, в том числе, и с ноу-хау. У нас за период перестройки и в 90‑е годы производство электроэнергетического оборудования затормозилось, и отрасль до сих пор испытывает проблемы, в частности, с налаживаем производства больших турбин мощностью более 100 МВт. Сейчас на долю иностранных турбин большой мощности приходится более 70 %, а остальные – это совместные производства с тем же Siemens или другими зарубежными компаниями.
И, конечно, это является одной из острых проблем, над решением которой все активно работают. Пока же государство предусмотрело новую меру поддержки, которая называется «экономия паркового ресурса». На время, когда вся электроэнергетика разбирается с импортозамещением, проводит реинжиниринг и ищет аналоги, можно продлить срок эксплуатации импортного оборудования.

– Есть ли проблемы с поставкой и ремонтом оборудования, особенно после ухода Siemens? Какие решения существуют?

У нас оборудование не только компании Siemens, но еще и General Electric. Причем, что удивительно, если с Siemens есть проблемы, то проблем с американской General Electric нет. США ни разу не вводили энергетическое оборудование в запрещенный сектор. Кроме того, General Electric заключает долгосрочные контракты на сервисное обслуживание своих турбин на длительные сроки.
Конкретно по Siemens, на своем сайте данная компания публично объявила приверженность европейским санкциям. Это их официальная политическая линия, поэтому они везде выходят из бизнеса и даже не исполняют действующие договоры, несмотря на такой неоспоримый принцип «pacta sunt servanda» – договоры должны исполняться. Это общий принцип международного права, он применяется по Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., в частном праве он тоже применяется, а общие принципы права выше национального регулирования.
В связи с уклонением от исполнения обязательств, мы инициировали разбирательство с Siemens Gamesa, которая выступала основным подрядчиком на нашей строящейся самой крупной ветроэлектростанции в России за полярным кругом (201 МВт) Кольской ВЭС, и в один день решила уйти с площадки и забыть о своих обязательствах. Мы пока преуспели в этом судебном споре, и Арбитражный суд Мурманской области удовлетворил ходатайство о введении обеспечительных мер.

– Как тогда идет процесс строительства Кольской ВЭС? Сохраняются ли ранее заявленные сроки запуска?

Основное оборудование, которое необходимо для монтажа Кольской ВЭС, уже завезли. В этом плане нам больше повезло, чем некоторым другим компаниям, строящим ВИЭ объекты.
Что касается сроков, то мы сначала планировали завершение в июле, потом в октябре 2022 года. Пока мы новых дат не объявляли, но сейчас многое будет зависеть от судебного разбирательства с Siemens Gamesa.
Я, на самом деле, смотрю очень позитивно на завершение строительства Кольской ВЭС и уверена, что мы уже на финишной прямой. Ведь это важный проект не только для нас, но и для всей энергосистемы в целом, и для Мурманской области в частности. Помимо инвестиционной составляющей, есть еще и социальный аспект – когда видишь такие объекты в окружении природы, понимаешь, что они уже стали частью местной культуры, они выглядят как арт-объекты. К ним ездят фотографироваться во время свадеб, фильмы снимают.

– То есть в новых условиях для «Энел Россия» «зеленая» энергетика будет приоритетной?

Ветровые электростанции – это, как минимум, очень красиво (смеется), а как максимум, они еще и вырабатывают экологически чистую электроэнергию. Мы как компания пытаемся участвовать в различных проектах, поддерживающих именно «зеленую» энергетику. Но мы понимаем, что надо соблюдать разумный баланс. Здесь я абсолютный приверженец высказывания президента РФ Владимира Путина о том, что внедрять ВИЭ надо постепенно, осторожно, в точечных регионах страны и понимать, для чего ты это делаешь. Например, в регионах, где ничего другого не построить, или необходимо развивать гибридную генерацию. В общем, я считаю, что «зеленая» генерация ­все-таки больше подходит для тех компаний, которые основные деньги зарабатывают на тепловой.

– С учетом необходимости развития внутреннего рынка газа, рассматривается ли возможность усиления блока газовых электростанций, приобретение новых активов?

Мы участвуем в проектах модернизации тепловых электростанций. Например, в конце прошлого года завершили проект на Невинномысской ГРЭС, в рамках которого была произведена модернизация котла № 5. Все успешно реализовано в положенный срок. Проблем с оборудованием не было.
Также мы сохраняем планы по реализации проекта модернизации оборудования на Среднеуральской ГРЭС. Мы уже заключили договоры с российскими поставщиками на изготовление и поставку основного оборудования. Считаем, что завершим проект, как и планировали, в четвертом квартале 2025 г. Проблем с импортозамещением не будет, здесь нет никаких сомнений.
Что касается увеличения газовой генерации, мы готовы ее развивать. Пока конкретных задач не поступало, но, если это будет необходимо в соответствии с политикой страны, будем только рады поучаствовать.

– Вместе со сменой акционеров планировалось изменение названия компании на «ЭЛ5-Энерго», но внеочередное собрание по одобрению нового названия не состоялось из-за отсутствия кворума. Будет ли ­все-таки компания переименована и почему выбрано именно такое название?

Да, ВОСА не состоялось, как Вы верно отметили из-за отсутствия кворума. Однако, нынешний мажоритарный акционер всегда вправе подать требование о созыве внеочередного общего собрания акционеров с соответствующей повесткой. Поэтому вопрос переименования – это вопрос времени. Что касается имени компании, то лично я для себя расшифровываю его как микс между прошлым, настоящим и будущим: Э – «Энел», Л – «ЛУКОЙЛ», 5 – ОГК5 (прежнее название «Энел Россия»).

– Повлечет ли новое название изменение позиционирования компании на рынке?

Я считаю, что мы очень хорошо себя зарекомендовали в энергетическом сообществе, в подтверждение этому есть объективное мнение рынка. Здесь отдельно хочу отметить роль корпоративной культуры, которая складывается из регламентов, политик, локальных нормативных актов, и прежде всего, из особого отношения сотрудников друг к другу. У нас есть стержень – это внутреннее уважение, когда недопустима грубость, когда субординация соблюдается только потому, что люди сами по себе высокоорганизованные, грамотные, дисциплинированные.
Я считаю, что высокий уровень культуры в нашей компании – это не исключительно заслуга международной компании, это в первую очередь грамотная работа дирекции по персоналу, умеющей этот персонал отбирать и эту культуру сохранять, поддерживать и развивать, применяя наилучшие стандарты в сфере устойчивого развития.
Я уверена, что новые акционеры захотят эту идентичность сохранить.

– Вы – одна из немногих женщин-­руководителей энергетической компании, а в случае с «Энел Россия» – первый генеральный директор – женщина. Чувствуете ли Вы определенное давление или, может быть, большую ответственность в связи с этим, ведь наша страна достаточно консервативна в гендерных вопросах?

Нет, не чувствую. Хотя не могу не отметить, что, когда я пришла в «Энел Россия» на должность заместителя генерального директора по правовым вопросам, все члены правления были мужчины, и я была одна женщина среди них и в столь молодом возрасте на высокой позиции. Помню, что ­как-то раз мы собрались на оперативное совещание у кабинета генерального директора, и в ожидании совещания мне ­кто-то сказал: «Девушка, здесь директора собираются». Я ответила: «Тогда мне точно сюда!».

В целом же никакого негатива или недоверия в моей практике не было. Внутренних комплексов по поводу того, что я женщина, не было и нет.
У меня шикарная команда, которая дает невероятное чувство уверенности. И если вы спросите, как мне сейчас работать генеральным директором, то я отвечу просто: «Мне нравится!».