Проблемы и перспективы газовой отрасли Пакистана

Елена ТЕЛЕГИНА
Член-корреспондент РАН, д. э. н., профессор, РГУ нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина
e-mail: telegina.engin@gmail.com

Гюльнар ХАЛОВА
Профессор, РГУ нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина, д. э. н.
e-mail: khalovag@yandex.ru

Елизавета САЗОНОВА
Магистрант, РГУ нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина
e-mail: maransaz@gmail.com

Южная Азия – регион специфический во многих отношениях. Его площадь достигает около 3,5 % территории Земли. Однако на этой относительно небольшой площади численность населения превышает 1,7 млрд человек, то есть четверть всего населения планеты. Это самое густонаселенное место на Земле. Регион охватывает такие страны, как Индия, Пакистан, Афганистан, Бангладеш, Непал, Шри-­Ланка, Мальдивская Республика, Бутан.
Зависимость от импорта углеводородов превратила Южную Азию в один из крупнейших центров формирования спроса на энергоносители. Южная Азия имеет важное значение для мировой политики, экономики и энергетики, что, в свою очередь, определяет место и роль южноазиатского вектора российской внешнеэкономической политики.
Правительства южноазиатских стран вынуждены выделять огромные суммы на закупки энергоресурсов. Собственные месторождения нефти и газа не могут покрыть быстро растущий спрос либо из-за низких объемов добычи, либо из-за долгих сроков выработки и истощения запасов при отсутствии новых соразмерных альтернатив.
В XXI веке государства субрегиона демонстрируют довольно высокие темпы экономического роста. Очевидно, что эти государства представляют большой интерес для стран и компаний, экспортирующих углеводороды. Одним из крупнейших импортеров углеводородного сырья является Пакистан.
В структуре энергопотребления Пакистана импорт углеводородных ресурсов составляет более 80 % от всего обеспечения страны энергоносителями, в то время как на собственные ресурсы приходится по разным оценкам всего 15–20 %.

Среди источников первичной энергии в Пакистане лидирует природный газ, на долю которого приходится 42,73 % общего потребления энергоресурсов, за ним следуют нефть и уголь, доли которых на момент 2020 г. составляли 25,41 % и 17,89 % соответственно [4]. То есть, на нефть и газ приходится основная часть энергопотребления страны при их недостаточных запасах и ограниченных возможностях добычи. Объем импорта нефти Пакистаном в 2020 г. составил 9,21 млн т общей стоимостью 4,95 млрд долларов. Импорт СПГ в том же году достиг 7 млн т стоимостью 3,41 млрд долларов [4], а в сумме на эти две статьи импорта приходятся 3 % ВВП государства. Это создает колоссальную финансовую нагрузку на бюджет и экономику государства, практически вся валюта, зарабатываемая страной, уходит на оплату импорта углеводородов.
Одним из существенных вызовов для Пакистана является исключительно большая доля подросткового населения, которое в ближайшие годы станет потенциальной рабочей силой, и правительству необходимо будет грамотно ее распределить, чтобы избежать будущей безработицы и внутренней дестабилизации. Численность молодого слоя населения превышает население многих европейских стран: по результатам демографического отчета за 2019 г., 38 % населения страны моложе 16 лет [13, с. 889], учитывая общую численность населения – это число превращается в 80 млн человек, которым необходимы рабочие места и более или менее комфортные условия проживания. Иначе молодежь будет эмигрировать за рубеж или заниматься нелегальной или террористической деятельностью (таблица 1). В последние десять лет при высоких темпах роста населения, Пакистан демонстрировал хорошие темпы экономического роста .

Несмотря на энергетические, политические и социальные кризисы, которые перманентно присутствуют в государстве, ежегодный рост ВВП Пакистана в 2010–2019 гг. в среднем составил 4 % при мировом среднем показателе 3,5 % за тот же период [3]. Экономический рост стимулирует спрос на нефть, газ и электричество, что ставит перед правительством страны задачу максимально возможного бесперебойного снабжения внутреннего рынка необходимыми энергоресурсами. Пока правительство страны неспособно обеспечить должное функционирование промышленности и защиту местного потребителя.
Городские районы испытывают перебои с подачей электричества до 8 часов в сутки. Во многих сельских районах Пакистана электричество отсутствует до 20 часов в сутки [5, с. 226]. Из-за многочисленных отключений электроэнергии ряд отраслей промышленности испытывают постоянные трудности при производстве товаров и услуг.
Одним из решений данной проблемы является поиск и разведка углеводородов на своей территории. В геологическом отношении территория Пакистана является очень разнообразной, слабо и крайне неравномерно изученной. Разведанные и действующие месторождения сосредоточены плотной линией вдоль бассейна реки Инд, на землях племен федерального управления и в северной части Белуджистана. Крупнейшим газовым участком до сих пор остается открытое в 1952 г. месторождение Суи в провинции Белуджистан с запасами 45,3 млрд м3. Его суточная добыча достигала 10,2 млн м3 [6]. С 1967 г. оно было соединено газопроводами с Карачи, Мултаном, Лахором и Исламабадом. Месторождение практически стало синонимом природного газа в Пакистане. Однако крупные и уже зрелые месторождения нефти и газа в Пакистане постепенно вступают в позднюю стадию эксплуатации, а новые участки не могут компенсировать разрыв в спросе и предложении, который постепенно нарастает.
До сих пор остаются неразведанными обширные районы в провинциях Панджаб, Хайбер-­Пахтунхва, Белуджистан и в труднодоступном Гилгит-­Балтистане [4]. Геологоразведка на этих территориях осложнена проблемами безопасного доступа, отсутствием необходимых сейсмических данных и особенностями рельефа, который представлен либо горными цепями, либо плоскогорьями, либо пустынной местностью. Специалисты отмечают, что ряд районов страны находятся в единой системе областей прогибания, заключенных между альпийским складчатым поясом и древними платформами гондванского типа, с которыми связаны крупнейшие запасы нефти и газа на Среднем и Ближнем Востоке. Эти районы могут представлять интерес для энергетических компаний [2]. В последние годы, во многом благодаря политике пакистанского правительства, можно наблюдать улучшение доступа зарубежных компаний, использующих передовые технологии в геологоразведке, к районам с потенциальными залежами углеводородов (на что, например, отчасти показывает деятельность итальянской компании Eni в Пакистане).
Пока же отсутствие крупных месторождений углеводородов ставит в затруднительное положение развитие собственного нефтегазового сектора страны, в результате чего правительство вынуждено рассматривать крупные проекты трансграничных газопроводов для обеспечения по долгосрочным контрактам поставок необходимых объемов «голубого» топлива.
Отметим, что при сравнительно широком списке запланированных или потенциально возможных газопроводов ни один из них в силу разных причин так и не был успешно запущен. В опубликованном Министерством энергетики Пакистана «Плане развития нефтегазовой промышленности» представлены актуальные газопроводные проекты, большинство из которых являются трансграничными, а часть включает в список участников Индию [4]. Проект ИПИ («Иран – Пакистан – Индия»), речь о котором идет еще с 1996 г., исключил в качестве финального получателя Индию и, согласно Министерству энергетики [4], достаточно оптимистично планирует свое завершение в 2025 г. Обсуждаемыми, но с низкими шансами реализации являются заявленные проекты морского газопровода из Ирана через пакистанскую экономическую зону и газопровода «Гвадар – Навабшах».
Самым крупным и амбициозным проектом Пакистана в сфере энергетики остается трансграничный газопровод «Туркменистан – Афганистан – Пакистан» (ТАП). Ранее этот проект включал Индию как финального получателя газа из Туркменистана, но позже эта страна была исключена из проекта.
Ресурсной базой ТАП (или ранее ТАПИ) может стать гигантский туркменский проект «Галкыныш» («Возрождение»), входящий в пятерку крупнейших газовых месторождений мира с запасами газа по разным оценкам от 17,5 (обзор ВР) до 26,2 трлн кубометров (GCA, ВНИИ «Зарубежгеология»). Предполагалось, что по газопроводу ТАП будет поставляться 33 млрд кубометров газа с этого месторождения [5, с. 233]. Обсуждение строительства началось в 90‑е годы XX века: еще тогда для всех участников проекта были очевидны огромные экономические возможности, которые открывал бы проект для стран и инвесторов.
Однако решения о строительстве газопровода принимались в условиях, когда в перманентно неспокойном Афганистане не было текущих вой­н, а политическая ситуация была более-­менее стабильная, что позволяло строить планы по реализации крупных инвестиционных проектов. Но все изменилось уже с началом нового столетия. Политическая нестабильность в Афганистане привела к отсрочке проекта. Только в 2010 году между четырьмя странами-­участницами были подписаны соглашения о реализации проекта, еще четыре года понадобилось на учреждение консорциума TAPI Pipeline Company Ltd (TPCL) с контрольным пакетом акций (85 %) у концерна «Туркменгаз». Но, несмотря на все договоренности, проект оставался на бумаге. Политические перестановки в Афганистане, произошедшие в 2021 г., существенно изменили интересы участников. Пришедшие к власти сторонники запрещенного в России движения «Талибан» вновь заговорили о реализации проекта .
В реализации газопровода ТАП заинтересованы и Туркменистан, и Пакистан, и Афганистан, а также Россия, и Китай . Наибольшее значение проект представляет для Афганистана, который уже более 40 лет находится в полосе вой­н, в результате чего большинство населения бежит за пределы страны, а для развития экономики и социальной сферы отсутствуют практически все условия. Острый социально-­экономический кризис в Афганистане, при котором, по оценкам ООН, 95 % населения недоедают [8], и коллапс финансовой системы страны стали основными причинами новой крупной волны беженцев. Эта ситуация на еще один шаг приближает мировой миграционный кризис.
Специфика социального строя в Афганистане такова, что любой крупный проект, даже будучи одобренным правительством Кабула, будет обречен на провал, если не найдет приоритетной поддержки среди местных общин и традиционных лидеров. Потенциальные возможности, которые открывает газопровод ТАП, позволят обеспечить страну не только 5 млрд кубометров газа ежегодно, но и многомиллионными валютными поступлениями в бюджет государства от транзита (400–500 млн долларов ежегодно) [7]. Он может создать тысячи рабочих мест в газотранспортной инфраструктуре в провинциях, через которые будет проложена труба.
Для Афганистана в реализации данного проекта практически отсутствуют минусы. Он находится в наиболее выигрышной позиции среди всех стран-­участниц как страна-­транзитёр с потенциальными ежегодными финансовыми и газовыми поступлениями. С учетом афганских событий августа 2021 г., можно рассматривать реализацию проекта газопровода как один из ключевых элементов в предотвращении гуманитарной катастрофы, которая рискует настигнуть страну и еще сильнее дестабилизировать ситуацию во всем регионе. Как отмечалось выше, строительство ТАП затрагивает интересы абсолютно всех государств Центральной Азии, а также России и Китая.
Для РФ отсутствие стабильности и экономический коллапс в Афганистане означают потенциальную угрозу южным границам страны, поскольку у государств Центральной Азии мало возможностей для удержания потоков беженцев и афганского наркотрафика. Вполне вероятно, что участие России в таком крупном проекте как ТАП экономически будет целесообразно с точки зрения стабилизации ситуации в регионе и своем геополитическом присутствии на той территории, которая раньше была недоступна в силу прозападного правительства Афганистана . Аналогичная ситуация складывается и для правительства Китая, которое стремится сдерживать исламские настроения в Синьцзян-­Уйгурском автономном районе. Этот регион занимает важное место в производстве полезных ископаемых, а именно – редкоземельных металлов, в мировом экспорте которых на Китай приходится 80 %. Стабильность в округе является ключевым фактором для бесперебойных поставок редкоземельных металлов на внутренний и внешний рынки. Однако неизбежное истощение даже таких крупных залежей ставит перед КНР задачи поиска возможностей продолжения обеспечения полного цикла своего производства редкоземельных ископаемых. С другой стороны Афганистан – это ресурсообеспеченная страна-­транзитер, лежащая на путях китайской торговли.
Потенциальные залежи редкоземельных металлов представляют особый интерес для стран Запада и для Китая. Эти ресурсы являются неотъемлемой частью энергетического перехода и развития «зеленых» технологий, но на их геологический поиск и добычу у правительства Афганистана нет ни ресурсов, ни технологий. В случае успешного восстановления экономики, реализация проекта ТАП позволит обеспечить более высокий уровень электрификации страны и откроет новые возможности для афганской промышленности. Присутствие России в регионе в проекте газопровода создаст основу для укрепления сотрудничества с правительством Афганистана не только в обширной геологоразведке территорий, которая была начата еще советскими специалистами в XX веке, но и в разработке месторождений. Уже на данный момент одним из ключевых проектов холдинга АО «Росгеология» в Афганистане является геологическое изучение Северо-­Западного железорудного района [9].

В связи с чем, представляется возможными и перспективным еще большее привлечение к участию российских геологоразведочных компаний для изучения нефтегазовых залежей редкоземельных металлов на неизведанных территориях региона.
Главным вызовом для газопровода ТАП становится не столько физическая безопасность трубы, сколько успешный поиск инвесторов. Одной из важнейших задач для любого действующего правительства является привлечение материальных ресурсов и заимствование технологий из более развитых стран. Реализация проекта также осложнена кризисной ситуацией в Афганистане, которая не может разрешиться без роста экономики страны или, как минимум, возвращения ее на прежний уровень с помощью целого ряда мер и проектов. Об этом и было заявлено федеральным министром Пакистана по вопросам экономики, сообщившем, что реализация газопровода и других проектов, таких как CASA‑1000, была приостановлена до стабилизации ситуации в Афганистане [10].
Обеспокоенность Пакистана объясняется, прежде всего, безопасностью пакистанских границ, которая для наибольшей эффективности должна обеспечиваться не только пакистанской стороной, но и правительством Кабула. Особенность расположения, делающая Афганистан «сердцем Азии», определяет специфику легальной и нелегальной торговли с соседями и не оставляет альтернативы морского экспорта товаров и импорта энергоносителей подобно Пакистану, для которого порты Карачи и Гвадар являются жизненно важными пунктами большинства внешнеторговых операций. Импорт в Афганистан существенной части товаров осуществляется через транзитную территорию Пакистана, однако по достижению Афганистана большинство товаров после обложения афганскими налоговыми службами ввозится обратно в Пакистан, либо скапливается в пакистанских городах из-за нестабильной ситуации и вооруженных столкновений в примыкающих к Пакистану территорий, в результате правительство Пакистана несет огромные финансовые потери помимо новых волн афганских беженцев на территорию Белуджистана и в Зону племен [11].
При рассмотрении глобальных изменений в структуре мировой энергетики становится очевидно, что в результате энергоперехода технологический и экономический разрыв между странами и регионами будет увеличиваться еще сильнее. Энергия превращается в самый главный ресурс, обладая которым, государство может реализовывать экономические реформы и инфраструктурные проекты. Для Пакистана вопрос заключается в том, успеет ли он подстроить структуру энергетики под тренды мирового энергоперехода с одной стороны и специфику своего населения, экономики и географического расположения, с другой стороны. В противном случае, он начнет приближаться к странам со все больше увеличивающейся бедностью населения.
Значимость газопровода ТАП обусловлена:
острой необходимостью в стабильных поставках энергоносителей;
необходимостью развития промышленности за счет энергоресурсов;
задачей создания большого количества рабочих мест в газотранспортной инфраструктуре, связанной с проектом;
укреплением отношений между государствами региона путем физической реализации проекта.
В отличие от Афганистана, у Пакистана есть географическая возможность морской торговли, и для правительства может быть более выгодным наращивание мощностей регазификационных терминалов, а также ориентация на развитие внутренней газотранспортной инфраструктуры для обеспечения доступа газа в большее количество областей страны подобно проекту «Север – Юг». На данный момент действуют два СПГ-терминала в Карачи, планируется строительство третьего. Кроме того, в порте Гвадар рассматриваются проекты по созданию инфраструктуры для приема метановозов и строительства подземных газовых хранилищ [4].
Вместе с тем, стоимость СПГ за последние несколько лет значительно возросла, и у покупателей сжиженного газа в Пакистане возникли сложности с его покупкой. В связи с чем, электростанции Пакистана были вынуждены перейти на мазут, что отрицательно повлияло на экологию.
В качестве одного из вариантов, импортируемые объемы газа можно было бы объединить с добычей собственных ресурсов, атомной генерацией, развивающимися в Пакистане ВИЭ, а также энергетическим проектом CASA‑1000, согласно которому электроэнергия из Таджикистана и Кыргызстана будет импортироваться в Афганистан и Пакистан по специально построенной ЛЭП [12].
С другой стороны, поступления газа по проекту ТАП могут практически полностью покрыть спрос на этот источник первичной энергии на ближайшие 30 лет. Сегодня газ обладает рядом преимуществ: экологичность, дешевизна по сравнению с другими видами сырья, высокая энергоэффективность, удобство транспортировки. К тому же, в середине февраля 2022 г. Европейская комиссия отнесла природный газ и атомную энергетику к переходным «зеленым» источникам энергии. Тем самым, увеличение доли газа в энергобалансе Пакистана ускорит энергопереход в стране.
Наземная транспортировка газа более безопасна для Пакистана в силу риска блокировки более мощными военными флотами стран-­соперниц его ключевых портов, в результате чего будет перекрыто большинство поставок, включая импорт энергоносителей.
В подобной ситуации крупные и долгосрочные проекты становятся главными решениями, помогающими избежать экономических и социальных проблем. Газопровод ТАП, а точнее сначала его строительство, а затем обслуживание и обеспечение безопасности, мог бы стать одним из ключевых выходов для правительства. При его реализации Пакистан может стать вторым после Китая потребителем туркменского газа.
Безусловно, от успешной реализации экспорта газа сильно зависит экономика и самого Туркменистана, поскольку для него газ является основной статьей экспорта (90 %), а окружающие его страны Центральной Азии достаточно хорошо обеспечены энергоресурсами. В связи с чем, при поиске рынков сбыта правительство Туркменистана рассматривает более удаленные территории. Однако отметим, что на месторождении Галкыныш оценки запасов «голубого» топлива сильно разнятся: согласно туркменской стороне, запасы (в совокупности с месторождениями Яшлар и Гаракёл) оцениваются в 27 трлн кубометров [14], но в данных ряда европейских ведомств запасы не превышают и 10 трлн кубометров. Таким образом, ко множеству вопросов и рисков по поводу реализации проекта газопровода прибавляется еще реальная способность Туркменистана обеспечить поставки заявленного объема газа, учитывая еще обязательства по поставкам в рамках газопровода «Туркменистан – Китай».
Исторически отношения Российской Федерации и Пакистана складывались весьма непросто, однако в последние десятилетия наметился явный вектор на улучшение сотрудничества по многим направлениям, основным из которых является именно энергетический сектор, наполненный потенциальными проектами в сферах расширения газотранспортной инфраструктуры Пакистана, геологоразведки и партнерства в наращивании СПГ-импорта.
Совместные работы в этом направлении начались еще в 1961 г., когда было подписано советско-­пакистанское соглашение о сотрудничестве в области поиска нефти и газа в стране, в результате чего в период 1966–1969 гг. пакистанская корпорация, работающая при консультации со стороны советских специалистов, выявила 4 газовых и 2 нефтяных месторождения [2, с. 137].
На современном этапе, российская государственная компания «Зарубежнефть» начала переговоры с Pakistan Petroleum – крупнейшей государственной нефтегазовой компанией Пакистана – о возможности совместной разработки нефтяных и газовых месторождений на шельфе и суше Пакистана. Российский государственный геологоразведочный холдинг «Росгеология» достаточно давно проявляет интерес к исследованию потенциальных месторождений углеводородов в Пакистане. В 2019 г. на 6‑м заседании Межправительственной российско-­пакистанской комиссии по торгово-­экономическому и научно-­техническому сотрудничеству представителями холдинга были озвучены инициативы по взаимодействию с компаниями Пакистана в сфере геологоразведки и подготовки пакистанских специалистов [1].
Подводя итог, можно сказать, что по своей сути газопровод ТАП является одним из самых противоречивых и крупных проектов в мире, по поводу которого складываются диаметрально противоположные мнения касательно его шансов на реализацию и последующий экономический успех. Для каждой страны-­участницы есть свой уникальный набор рисков и возможностей, которые открывает труба, однако оценивая изменяющийся и нестабильный мировой энергетический рынок, имеет смысл отдавать предпочтение долгосрочным и крупным контрактам и проектам, которые дадут стране-­импортеру время – минимум годы, а максимум десятилетия – для оценки технологических изменений и для формирования будущего плана развития своего энергетического сектора.